Девушка с Легар-стрит. Карен Уайт

ее правоты или нежданное проявление нежности с ее стороны. Так или иначе, я разозлилась.

      – Я отлично справлялась с этим сама, без твоей помощи.

      – Простите, дамы. – Джек поспешил встать между нами. – Но у нас здесь проблема. И если мы не сумеем заключить перемирие и не станем просто придерживаться фактов, ничем хорошим это не кончится. – Он повернулся ко мне: – Мелани, что случилось здесь до того, как мы пришли? Ты была явно чем-то напугана.

      Я глубоко вздохнула. С трудом верилось, что еще полгода назад я всячески скрывала от людей свой дар медиума, а теперь могла открыто говорить на эту тему, пусть и не со всеми, как обычные люди рассказывают о том, что они ели на завтрак. Безусловно, в этом была заслуга Джека. Хотя, если честно, я еще не решила для себя, благодарить мне его за это или ругать.

      – Я почувствовала некое присутствие. Нечто ужасное и злонамеренное, в отличие от других призраков в этом доме.

      – А раньше ты его не чувствовала? – уточнил Джек.

      Я покачала головой.

      – Это была она, – поправила я. – И нет, она была определенно новой.

      – Она что-нибудь тебе сказала? – осторожно осведомилась моя мать, и мне вновь показалось, что она явно что-то знает… нечто такое, чем она не спешила поделиться со мной.

      Я кивнула, вновь почувствовав себя нехорошо.

      – Телефон зазвонил прямо перед вашим приходом. Это был… голос на другом конце линии. И он сказал… – Я закрыла глаза, вновь ощутив гнилостный запах протухшей рыбы. Мне не хватало воздуха, как будто мою голову удерживали под водой. – Он сказал: «Я приду за тобой, Мелани». – Я умолкла, не зная, стоит ли мне продолжать. Но затем медленно добавила: – «Я приду забрать то, что принадлежит мне».

      Мать машинально схватилась за горло, и я заметила, что она все еще в перчатках. Они были своего рода ее визитной карточкой, но только я знала истинную причину, почему она крайне редко их снимала. Джек подвинул ей стул, и она села.

      – И голос в телефоне определенно не принадлежал твоей бабушке? – спросил он.

      Я покачала головой:

      – Точно нет.

      Мы оба посмотрели на мою мать. Та сидела, плотно сжав губы.

      – Я ничего не понимаю. Но я не сомневаюсь, что в конечном итоге мы разберемся. Но для этого нам с Мелани нужно держаться вместе. Чтобы бороться с этим злом. Когда двое выступают против одного, у них всегда больше шансов.

      Я стояла, глядя сверху вниз на мать, и чувствовала, как страх еще резче подчеркивает эти тридцать лет одиночества.

      – Или же ты можешь просто снова уехать. Не вернись ты назад, ничего этого не случилось бы.

      Она встала, глядя на меня в упор, и я заметила, что мы с ней почти одного роста.

      – Слишком поздно.

      Мне не понравился тон ее голоса. Было в нем нечто зловещее. Она явно что-то скрывала, и это нечто покалывало изнутри мой затылок – этакий зуд, который невозможно утолить.

      – Что бы это ни было, оно связано с судном моего прадеда, – продолжила мать. – И если его поднимут, что наверняка будет сделано, это принесет нам немало