Неоконченный рейд. Наталья Берзина

место, а тут сразу же стал никем. Его могли избить, унизить, даже убить, но голод туманил мозг.

      – Мне бы поесть немного, я только чуть-чуть, – взмолился он.

      – А мы типа жрать не хотим? Иди воруй, помойки оттаяли! – откликнулся молодой.

      – Фильтруй базар, Клоп. Дай малому пожрать. А то сам лопнешь, – вмешался мужчина постарше.

      – Да ладно, Серый, я же шуткую, – проворчал Клоп и швырнул Вовчику под ноги кусок мяса. – Жри, малой.

      Вовчик жадно схватил кусок, не отряхнув прилипших на него соринок, давясь, укусил. Мясо было жестким, немного подгоревшим, местами совсем сырым, но Вовчик не замечал ничего. «Как клево, что я повстречал добрых мужиков! Теперь ничего не страшно!» – подумал он, облизывая грязные пальцы.

      – Давай бухти, малой. Откуда сбежал? – спросил Серый, когда Вовчик облизал пальцы.

      Вовчик понял, что шутки кончились, и поведал мужикам свою историю… Умолчав при этом о том, что случилось с Янкой…

      Голова горела, словно ее засунули в огонь. Но стоило Гвоздю пошевелиться, боль ударила в позвоночник. Очень осторожно он дополз до стены и сел. Темнело. Где-то рядом поскрипывала дверь. В доме, судя по всему, никого не было. Последнее, что он помнил, – мягкое тело девчонки, которая судорожно билась под ним. Затем вместе с болью в затылке на него обрушилась темнота… Как же он так оплошал, ведь бил прикладом наверняка! Выходит, промазал. Автомат? Вон он – тускло поблескивает в углу. Гвоздь на четвереньках подполз к оружию. Магазин на месте, патроны на месте. Снял с предохранителя, убедился, что патрон в патроннике. Значит, автомат не тронули. Странно… Пацан по идее должен был забрать «калаш». Почему же не забрал? В доме оружия не было. Гвоздь не мог ошибиться. Девка была, а стволов не было точно. От боли тошнило. Гвоздь примкнул магазин, опираясь на стену, вышел из дома. Солнце давно опустилось за кромку леса. Постоял на крыльце, вернулся в дом. В полумраке осмотрел поклажу сбежавшей парочки. Консервы! Свежий хлеб! Сыр! И даже – бутылка настоящей водки! Здорово! Сегодня будет пир! Не удержавшись, откупорил бутылку, жадно припал к горлышку. Опорожнил ее почти до половины, разломал хлеб, долго нюхал, наслаждаясь почти забытым запахом. Туземцы почти не пекли настоящий хлеб – чаще ржаные лепешки, а этот был то, что надо, с кисловатым дрожжевым запахом, черный, необыкновенно вкусный. Достал из ножен штык-нож, вскрыл банку рыбных консервов, незаметно для себя съел ее всю сразу, затем куском хлеба вымакал досуха томатный соус – и снова припал к бутылке. Допил водку, привалился к стене. В голове приятно шумело. Опьянение было совсем другим, чем от местной самогонки, которую иногда удавалось добыть у аборигенов. Гвоздю давно не было так хорошо. Внутри стало тепло, никуда не хотелось идти. Гвоздь подоткнул под голову сумку сбежавшей парочки, улегся поудобнее и уснул.

      …Ему приснился Гнус, бегущий по лесу и разевающий рот в безмолвном крике. Следом за ним неслось нечто огромное, страшное. Оно настигало Гнуса, с каждым шагом становясь все больше и больше. Лицо