Мы с тобою лишь два отголоска. Марина Цветаева

море зори алей! —

      «Али грудь не высока?»

      – Мне что грудь – что доска! —

      «Можно рядушком прилечь?»

      – Постеля узка! —

      «Коль и впрямь она узка – свернусь в трубочку!

      Говорливые мои шелка? – скину юбочку!

      Всё, что знала, позабыла нынче зá ночь я:

      Я крестьяночка, твоей души служаночка!»

      А Царевич ей в ответ

      Опять всё то же:

      Всё: негоже, да не трожь,

      Не трожь, негоже!

      «Али личиком и впрямь не бела?»

      – Не страми родство, да брось озорство! —

      «Ох, зачем тебя не я родила?»

      – Мне не надо твоего – ничего! —

      «Ох, височки, волосочки мои!»

      – Корабельные досочки мои! —

* * *

      Поздний свет в ночи, да треньканье струн…

      То царевичев усердный шептун

      Три свечи зажег – да вниз головой,

      Да псалмы поет на лад плясовой.

      На угодничков плюет, давит мух,

      Черных сродничков своих славит вслух.

      – Распотешь себя, душа, распотешь! —

      Над лампадочкой святой клонит плешь.

      – Слюнка, слюнка моя, верный плевок!

      Ты в лампадочке моей – поплавок.

      Я недаром старичок-колдунок:

      Не царевичев ли вижу челнок?

      Шея лебедем, высок, белогруд,

      В нем Царевич мой, и я с ним сам-друг.

      Всколыхнулася лазурная рябь:

      К нам на гусельный на звон – Жар-Корабь!

      Подивись со мной, пророк Моисей!

      Купины твоей прекрасной – красней!

      Посередке же, с простертой рукой —

      Не то Ангел, не то Воин какой.

      Что за притча? Что за гость-за-сосед?

      Не то в латы, не то в ризы одет!

      С корабля кладет две легких доски,

      Да Царевичу дает две руки.

      Всполохнулся мой Царевич – погиб! —

      Половицы тут в ночи: скрип да скрип,

      Голосочек тут в ночи: «Дядь, а дядь!

      Научи меня, старик, колдовать!

      Опостылела царёва кровать!

      Я с Царевичем хочу ночевать».

      – Что ты, матушка, кто ж с пасынком спит? —

      «Царь с бутылкою в обнимку храпит.

      Ты царевичеву кровь развяжи:

      Коршунком ко мне на грудь положи!»

      Усмехнулся в бороденку старик:

      Хоть царица, а проста на язык!

      Ночевать одной, поди, невтерпеж!..

      – Что ж, краса, мне за работу кладешь?

      «Положу тебе шесть сот соболей».

      – Мне плевочек твой единый милей!

      «Скат заморского сукна на кафтан».

      – Из сукна того скатай сарафан!

      «Так червонцев нагружу чугунок».

      – Дешев, дешев тебе царский сынок!

      Приклонись ко мне, Царица, ушком,

      Цену сам тебе скажу шепотком. —

      Помертвела ровно столб соляной,

      Д’как сорвется, д’как взовьется струной,

      Как плевком ему да вызвездит лоб!..

      «Хам! Охальник! Худородный холоп!

      Целовать тебя – повешусь допрежь!»

      Старикашка ничего, вытер плешь:

      – Хочешь