Ищи меня за облаками. Наталия Миронина

ты не хоти как лучше! – заговаривался от злости Федотов.

      Такую же ярость у него вызывала манера Соломатиной систематизировать предметы в тумбочке.

      – Книжки должны лежать так, как я их положил, – выговаривал Федотов, – а не так, как тебе хочется.

      – Это же неудобно! – пробовала спорить Инна.

      – Кому?! Тебе?! – злился Федотов.

      Официально школьники работали по четырех. Особого напряжения не было, но Соломатиной удавалось передохнуть только к обеду. До этого времени она была плотно занята. Помогала умыться Федотову, перестилала постель, проветривала палату, меняла ему футболку, убирала посуду после завтрака, ходила за чистыми полотенцами. Вообще-то полотенца больным приносили из дома, но у Федотова дома не было, и ему выдавали половинки простынь, которыми он вытирался. Через три дня Соломатина принесла из дома два полотенца.

      – Это вам выдали, – соврала она Федотову. Тот ничего не ответил.

      – Завтра вам должны поменять белье, – продолжила она, – я узнала. В душ вам еще нельзя. Надо что-то придумать.

      – Хочешь сказать, от меня воняет?

      – Я хочу сказать, что приятнее быть чистым.

      В этот день по дороге домой Соломатина вдруг представила, что она на свете одна, лежит в больнице, и никто не поможет помыться и сделать маникюр. Стало страшно. Она свернула в аптеку и купила большой баллончик специального средства – в исключительных ситуациях оно заменяло душ.

      – Вот эта штука очень удобная. Брызгаете, появляется пена, вы ее губкой вытираете, – сказала она Федотову, подавая баллончик.

      – На хрена он мне?

      – Чтобы вы стали еще грязнее, – съязвила Инна. – Сменная одежда в тумбочке на верхней полке – так вам удобнее ее доставать. Я пойду передохну, а вы пока займитесь делом.

      Когда она вернулась, в палате приятно пахло, на Федотове была чистая футболка, а на пол была свалена грязная одежда.

      – Убери. Еще лучше – постирай, – распорядился Федотов.

      Соломатина растерялась. Она хотела сказать Федотову что-нибудь приятное, но его хамский тон обидел и сбил с толку.

      В другой раз Федотов раскрошил печенье на тумбочке и разлил чай. Инна была уверена, что нарочно.

      Ситуация с «уткой» периодически повторялась. Соломатина могла поспорить, что делается это специально (обходился же он как-то раньше!). Инна была уверена, что парень нарочно ее унижает, ставит в дурацкое положение, заставляет уйти. Она старалась не думать, что будет, если Федотов захочет «ка-ка». Видимо, пока эта проблема решалась без ее участия. Несмотря на все, Соломатина держалась. Она упрямо приходила каждое утро и неукоснительно выполняла всю работу. Внутри ее была злость из-за грубости Федотова. «Дурак. Несчастный дурак. Посмотрим, кто кого. Я ему еще покажу», – думала она. Ей ужасно было обидно и за свое щегольское белое платье, и за свое настроение, и за желание быть полезной.

      – Федотов, ты зачем доводишь девчонку? – поинтересовался доктор, заметив