Ногайская орда. Александр Тамоников

поднялся, прошел в княжескую опочивальню, расположенную на втором этаже. Там Екатерина Павловна, Дарья. Рядом с матерью сын. Широкие лавки с ворохом перин, простыней, подушек. На столе краюха хлеба и кувшин с водой. До вечера хватит. Перед дорогой поедят.

      Магоня сидел на лавке в углу с топориком в руках и похотливо смотрел на Дарью.

      – Данила! – окликнул его Табачник.

      – Чего?

      – Не балуй! Мысли дурные из головы выбрось.

      – Я ничего.

      – Рот прикрой!

      – Понял.

      – Я тебя предупредил! – сказал Табачник, прошел в сени, спустился с верхнего крыльца на нижнее, подумал, прошел к башенке, поднялся на нее и осмотрелся.

      Деревенский люд в поле, на пастбище. Дорога к монастырю пуста. На небе ни облачка. Душновато, да и жарко. Дождя бы немного не помешало, пыль прибить. Хотя нет, лучше не надо. Всадник даже один поднимет пыль, а уж дружина – целое облако. Не нужен дождь.

      Он расстегнул ворот рубахи, оперся о стойку навеса и продолжал осматривать округу. Кругом все было точно так же, как и всегда, словно на подворье князя не случилось ничего страшного.

      Князь Дмитрий Савельев с женой Ульяной и двухгодовалым сыном Владимиром уже вторую неделю подряд проводил в своей вотчине, в деревне Калма. Она была расположена в двадцати верстах на северо-запад от столицы государства Российского, на берегу Москвы-реки, несущей свои воды к Коломне, к Оке.

      Вотчина князя была крепкой, богатой. Во многом за это надо было благодарить управителя Акима Севастьянова. Он строго следил за порядком в деревне и ходом полевых работ, не обижал народ. На Юрьев день, в те две недели, когда крестьяне могли уйти от прежнего хозяина к новому, на другие земли, из Калмы не уходил никто. А вот желающих поселиться в деревне было много.

      Добрая слава о ней распространилась далеко. Народ знал, что хозяин вотчины князь Дмитрий Савельев относился к своим работникам по-людски, не самодурствовал, не обирал их до нитки, напротив, создавал все условия для спокойной, нормальной жизни. Посему вблизи деревни стали появляться починки, то есть хутора в несколько дворов.

      В июне месяце дождей не было, стояла засуха. Урожай обещал быть хуже, чем в прежние годы. Поэтому князь Савельев на всякий случай закупил и зерно, которого хватило бы всей деревне на целый год. А не окажется в нем нужды, то следующим летом его можно будет и продать, пусть и дешевле. Князь не обращал на это внимания.

      Большую часть нынешнего дня Дмитрий, его жена и сын провели на улице. Они катались на лодке по Москве-реке, ездили в лес, гуляли по лугу. Княгиня Ульяна оставила сына мужу, как маленькая девочка собирала цветы, плела из них венки, счастливо смеялась.

      За полдень Дмитрий решил, что пора возвращаться домой. Сын Владимир все чаще зевал. Пора было обедать и отдыхать.

      На подъезде к подворью Дмитрий заметил, что ворота открыты. За ними стоял чужой конь под седлом. Он узнал его. Это был скакун князя Крылова. Вот так подарок! Обещался Юрий Петрович приехать, да так и сделал. Непонятно только, почему прислуга не ставит коня в конюшню.

      Ульяна