Приключения Оливера Твиста (адаптированный пересказ). Чарльз Диккенс

озирая немую сцену мрачным взглядом. Пятна вокруг одного из глаз свидетельствовали о крепком ударе, полученном совсем недавно.

      – Чем это вы тут занимаетесь, жадный ненасытный старик? Мучаете мальчиков? Удивительно, как они вас до сих пор не прикончили!

      – Тише, мистер Сайкс, не говорите так громко! – взмолился еврей.

      – Ну так объясните мне, что здесь происходит. Только вначале налейте стаканчик вина – но не вздумайте всыпать в бокал яду!

      Старик бросил на гостя злобный взгляд и пошаркал к буфету.

      Дело не ограничилось одним стаканчиком, но после третьего Сайкс наконец расслабился и велел рассказать все, как есть. Плут так и сделал, благоразумно упустив некоторые детали.

      – Я боюсь, как бы Оливер не брякнул чего-нибудь лишнего, – хмуро сказал еврей, обращаясь к Сайксу.

      – Все может быть, – злобно усмехнулся Сайкс, наливая новый бокал. – Вас предадут, Феджин, рано или поздно – предадут!

      – И, знаете ли, – как ни в чем не бывало закончил еврей, – если наша игра будет проиграна, то это может случится и с кем-то другим, а для этого кого-то все закончится гораздо хуже, чем для нас…

      Детина вздрогнул и пристально уставился на еврея. Но тот рассеянно смотрел в дальний угол, прихлебывая из своего стаканчика.

      Повисла тягостная тишина.

      – Кто-нибудь должен пойти в участок и узнать, что с Оливером, – сказал, наконец, Сайкс.

      Фраза требовала ответа, но оказалась чисто риторической: в комнате не было человека, который бы по своей воле захотел исполнить такое поручение.

      Они молчали и переглядывались – и это могло продолжаться очень долго, если бы в комнате не появились две молодые леди, которых однажды видел Оливер Твист.

      – Вот кто нам поможет! – немедленно известил старый еврей. – Бет пойдет, вы пойдете, моя милая?

      – Куда?

      – Всего-навсего в полицейский участок, моя милая, всего-навсего…

      Молодая леди не ответила категорически отрицательно, а просто выразила горячее желание «быть проклятой, если она туда пойдет». Эта вежливая и деликатная уклончивость свидетельствовала о прирожденной учтивости, которая мешала огорчить старого еврея прямым и резким отказом.

      – Тогда пойдет Нэнси. Вы пойдете, милая моя, ведь так?

      – Ни в коем случае, – сообщила та.

      – Да ведь ты больше всего подходишь для этого. Ты недавно приехала сюда, тебя мало кто знает.

      – И я хочу, чтобы так было и впредь, – сказала Нэнси.

      – Ты пойдешь! – настаивал еврей.

      – Черта с два, – отвечала Нэнси.

      Они перепирались несколько минут, но, наконец, посулы и угрозы сделали свое дело. На Нэнси нацепили чистый белый передник, запрятали кудри под соломенную шляпку, а в руки сунули корзинку – и отправили на задание.

      Войдя на двор участка с заднего входа, Нэнси постучала в дверь одной из камер:

      – Нет ли здесь маленького мальчика? – спросила она, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

      – Нет, –