Возле Чистых прудов. Сергей Владимирович Киреев

ни тексты стали песнями, другие нет, но с некоторых пор уважаемые мной люди – профессиональные поэты, выступая перед публикой со своими стихами, стали заодно исполнять и мои тексты – тоже как стихи. Эти люди и надоумили меня издать этот сборник.

      По разным причинам мне не нравятся слова «бард» и «поэт», но на вопрос «ты кто такой?» ответ у меня есть. Я русский литератор, т. к. пишу по-русски, а песню считаю разновидностью литературы.

      Перед каждым разделом этой книги – короткое предисловие, чтобы было более или менее понятно, откуда что у автора взялось в смысле содержания текстов.

      Раздел I

      В этом разделе – песни, так или иначе связанные с моим любимым временем в истории России – девяностыми годами прошлого века. Родившись 1 апреля 1956 г., в веселый такой день, я и дальше был достаточно весел, идя по жизни, а уж в девяностые веселья было – хлебай не хочу. Разумеется, было и много трагичного и неприемлемого для нормального человека в эти годы, но в смысле трагизма, считаю, ни одно из десятилетий в российской истории, строго говоря, не лучше и не хуже всех остальных – везде и всегда свои горести и беды, а время, когда ты молод, всегда кажется лучшим после того, как достаточно поживешь на этом свете.

      Песни первого раздела книги посвящены моим друзьям и коллегам, с кем я оказался в те годы в самой гуще событий, – мы занимались бизнесом, я работал начальником службы безопасности одного из московских холдингов, председателем правления банка, коммерческим директором совместного предприятия, сам начинал и заканчивал бизнес-проекты – иногда удачно, иногда неудачно, и т. д., и т. д., много ездил, много повидал разного народа. Главные мои чувства к тем, кто был рядом со мной в те годы, – это огромная любовь, это удивление безграничной одаренности наших людей (в общем-то, что захотим, то и сделаем), это уважение к моим руководителям, партнерам и подчиненным, это вечная и искренняя благодарность им за совместную работу. Мне повезло с коллегами и друзьями – так мало кому везет, я это сейчас понимаю и посвящаю им, иногда впрямую, иногда косвенно, те песни, что собраны в первом разделе этой книги.

      «Вчера я в полночь-заполночь чаевничал у Нюрки…»

      Вчера я в полночь-заполночь чаевничал у Нюрки.

      Она торговлю двигает, у ней деньжищ вагон.

      Она меня в Анталию пригло́сила, где турки, —

      От бизнеса развеяться, отдаться воле волн.

      Она мне полюбовница, и я ей полюбовник, —

      Не так, чтобы уж очень уж, а два-три раза в год.

      Пока я ложкой в чайнике заваривал шиповник,

      Она в пиджак мне сунула билет на самолет.

      Я жену люблю, Валентину!

      Но отвязка всегда нужна!

      Ты меня извини, скотину,

      Ты меня не ругай, жена!

      Это я так в уме подумал,

      А в семейный нырнул уют —

      И сижу за столом, угрюмый:

      Мол, опять на край света шлют.

      Вот я легенду двигаю, да складно так и ловко:

      «Ты в Тулу съездий к матери, картошки привези,

      А я в Самару – в Куйбышев лечу в командировку,

      Партнеры ждут. Все схвачено, и сделка на мази».

      Она вздохнула: «Ладно уж, раз надо, значит надо»,

      Еды мне на дорогу наложила пять кило, —

      Держись, мол, там Поволжье, там окопы Сталинграда,

      Но я тебя дождуся всем хреновинам назло!

      И чтоб мне без гульбы, без шашней!

      И махнула мне вслед рукой:

      «Будь здоров, дорогой, не кашляй!

      Помни главное: я с тобой!»

      Я в подъезде пошел вприсядку!

      И по правде, и наяву

      В Шереметьево, на посадку,

      Как ошпаренный, когти рву!

      И мы взлетели с Нюркою, я был слегка под «газом»,

      Она шептала: «Милый, дорогой мой человек!»

      И локтем в полудреме мне подбила оба глаза,

      Когда я стюардессу в грузовой повел отсек.

      И вот она, Анталия, – и жар, и страсти пламя,

      И розы, и настурции – убиться-помереть!

      Я Нюрку с ног до маковки осыпал лепестками,

      Когда мы с нею ездили развалины смотреть.

      Я с судьбою счастливой свыкся, —

      Галстук, вазу купил, кинжал,

      Я верхом залезал на сфинкса,

      Нюрке сверху букет бросал.

      Под предлогом просмотра мумий

      Я ее затащил в музей

      И в глухом углу без раздумий

      На нее налетел, как змей!

      А напротив, вон, как корова,

      Жвачку ртом, как траву, жуя,

      Танька, сволочь, стоит, Блинова, —

      Смерть-погибель, беда моя!

      Под облупленной