Красная мельница. Юрий Мартыненко

ни слуху ни духу. Жив или червей в земле кормит, неведомо. Через него, Гришу-то, и старуха-теща слегла. Парализовало ноги. И помирать не помирает, и жилец не жилец. На днях доктор приезжал со станции. Сказал, что при хорошем уходе и покое, может, и поправится.

      – Ну, Зина при ней постоянно, – заметил Степан.

      – Это верно, старая при заботе. Матушка есть матушка. Святой человек для своего детенка.

      В сенях стукнула дверь. Вошел Ефремка. Лицо красное от холода.

      – Озяб? – спросила мать.

      – Не шибко. Хиус тянет.

      – Что, управились с каруселью? – поинтересовался дядя.

      – Ага. – Паренек разматывал толстый вязаный шарф. – Убрали до следующей зимы. Кататься пацанам малым.

      – Следующей зимой небось не до каруселей будет, – усмехнулся в бороду дядя Ефим. – Тогда уж на вечерки начнете бегать с девчатами?

      – Поживем – увидим, – буркнул Ефремка. Щеки его еще больше запунцовели.

      – Брось парня смущать, – улыбнулся отец, глядя на брата.

* * *

      Через два дня по утру, когда из-за сопок медленно выплывало зимнее туманное солнце, Ворошиловых всполошил резкий и громкий стук в окошко. Кто-то нетерпеливо тарабанил по стеклу.

      – Кого бы это спозаранку принесло?! – Степан поспешил в холодные сени, чтобы откинуть с дощатых дверей крючок.

      С улицы ввалился в заиндевевшем тулупчике Прохор Иванович. Лицо взволнованное.

      – Еще не слышали?! – закричал с порога. – Конечно, не слышали! Откуда слышать? Ну, сосед, ну, паря, такие дела на свете делаются!

      – Чего, Прохор Иванович? Чего стряслось-то? Беда какая?

      – Пойдем, пойдем в тепло! Там расскажу, – поторопил сосед, подталкивая Степана к обтянутой толстым войлоком двери.

      На кухне Прохор Иванович сообщил нежданную новость:

      – Я только что со станции! Первым делом к вам! Царя свергнули! Отменили его власть. Во, паря, что стряслось-то!

      – Как это? Как царя свергнули? – Ошарашенный громким известием, Степан подставил соседу табуретку. Из горенки показалась заспанная Елизавета. Услышав шум, тер глаза проснувшийся Ефремка.

      – Сам в толк не возьму. Станционный телеграфист принял сообщение. В депо уже и митинг объявили. Сказали, что будут выступать агитаторы. Подъедут паровозом аж из Читы.

      – Читы-ы? – протянул в неопределенности Степан, все больше путаясь в мыслях. – И что же теперь?

      – Что теперь? Теперь, значит, паря, сам народ будет собой управлять…

      – Надо же, надо! – повторял, не до конца еще понимая смысл произошедшего, Степан. – Вот так-так! Какая новость!

      – Такая еще новость! Всем новостям новость!!! – воскликнул Прохор Иванович, расстегивая крючки на тулупчике. – Ладом ничего пока неясно. Ясно одно, что царя больше нет…

      – Но кто же все-таки вместо него-то? – с нетерпеливой дрожью в голосе спросил Степан.

      – Телеграфист пояснил, что Временное правительство.

      – Как это временное?

      – Шут их теперь разберет. Говорят, по всей