Подземелья Кривых гор. Алексей Осадчук

на ругань и пердеж грузчиков, спокойным голосом сообщил банковский клерк. В его длинных сухих пальцах порхает белое гусиное перо, аккуратно описывая каждый выносимый предмет из дома. Три листа уже полностью исписаны мелким каллиграфическим почерком.

      Из кухни появился жилистый бородач. В дрожащей руке треснувшая супница. Мутный взгляд красных глаз остановился на тощей фигуре клерка.

      – Этот хлам тоже забираем?

      Любимая супница моей матери. Каждый раз, когда она ставила ее на стол, мы слышали одну и ту же присказку. Мол, ну и что, что треснувшая! Зато суп долго не остывает! Отец, когда мама убегала на кухню за новым блюдом, шепотом объяснял мне, что женщинам вообще очень сложно расставаться с вещами. При этом он, улыбаясь поглаживал свою старую жилетку, которую, к слову сказать, мама постоянно грозилась выбросить.

      Клерк оторвал взгляд от записей и взглянул на бородача. В маленьких близко посаженых глазках, читалось явное презрение.

      – Токс, – проскрипел он. – Что в простой фразе: «выносить всё из дома и грузить на телеги», конкретно тебе непонятно?

      – Дык она же… – попытался возразить Токс, но вошедший в дом гигант его грубо перебил:

      – Захлопни пасть, Токс и делай, что тебе велено! Да пошевеливайся!

      Бородач, вжав голову в плечи, попытался прошмыгнуть к выходу.

      – Куда это ты собрался? – рыкнул гигант.

      Токс непонимающе уставился на своего босса. Тот стоял в проходе, скрестив руки на груди и вывалив объемное пузо вперед.

      – Ты мне что тут по одной супнице таскать собрался? А, ну, марш, обратно на кухню и загрузись, как следует!

      Токса словно ветром сдуло.

      – Господин Дрегер, вам бы стоило тщательней подбирать персонал, – ехидно заметил клерк.

      – Тебя забыл спросить, хорек архивный, – беззлобно отмахнулся пузатый Дрегер и направился в родительскую спальню, небрежно задев рукой записи худого клерка.

      Белые листы, словно стая испуганных голубей выпорхнули у того из рук и рассыпались по полу. «Хорек архивный» по-женски громко ахнув, бросился собирать свое богатство. Тело его тряслось от негодования, а на длинном птичьем носу повисла зеленая сопля.

      Судорожно ползая по полу, клерк бурчал проклятия в адрес грузчиков-идиотов и их хама предводителя. Словно издеваясь над унизительным положением крючкотворца, из столовой грохнуло наглое ржание нескольких луженых глоток. Лицо клерка мгновенно стало багровым, а на уголках маленьких глаз выступили слезы обиды.

      Наконец, сухие пальцы бережно привели в порядок бумаги. Клерк, придерживая чернильницу, висящую на шнурке на шее, поднялся с колен. Стряхнув правой рукой пыль со штанов и одернув несколько раз сильно ношеный, но аккуратный сюртук – писарь успокоился.

      Именно в этот момент наши взгляды встретились…

      Я сидел на кухонной табуретке в углу прихожей и ожидал своей участи. То, что наш дом забирает банк в уплату долга, я узнал только вчера. К слову, на следующий день после гибели родителей в местной шахте.

      – Что уставился,