Снегач. Патрик Несс

время частного урока за месяц до того, как мы улетели. – Год вдали от друзей, от школы.

      – А если бы ты осталась, это был бы год вдали от родителей, – ответил он.

      Я оглянулась на пустой класс. Обычно он был полон детей из других семей смотрителей, мы учили уроки, разговаривали с друзьями. Но сегодня здесь были только мы с Брэдли, он напоминал мне о технических подробностях, которые пригодятся мне в путешествии. Завтра Симона с Гаммы, в которую Брэдли, по-моему, тайно влюблен, будет учить меня основам выживания в экстренной ситуации, чтобы подготовить меня к худшему, что может случить ся. Мы с ней снова останемся в классе одни.

      – Почему выбрали именно нас? – спросила я.

      – Потому что вы лучше других подходите для этого задания, – ответил Брэдли. – Твоя мама – наш лучший пилот, а папа – превосходный инженер.

      – А я? Почему я должна расплачиваться за то, что они такие умелые?

      Брэдли улыбнулся:

      – Ты тоже не простая девочка. Ты отлично смыслишь в математике. Младшие ученики обожают твои уроки музыки.

      – И за это меня надо наказать, отослав подальше от всех, кого я знаю.

      Он странно на меня посмотрел, а потом так быстро набрал что-то на планшетах перед нами, что я даже не поняла, что он сделал.

      – Назови это, – сказал он строгим голосом учителя, и мне немедленно захотелось ответить.

      – Ортштейн, – сказала я, глядя на модель ландшафта. – Хорошо дренируется, но суховат. Перед высадкой злаков необходима ирригация в течение пяти – восьми лет.

      – А это? – медленно сказал он, снова что-то набрав.

      – Лес в зоне умеренного климата. Если немного расчистить деревья, возможно, здесь можно будет разводить скот. Но зона явно экологически проблемная.

      – А это?

      – Это где-то около пустыни. Для земледелия подходит плохо, урожая едва хватит, чтобы прокормиться. Брэдли…

      – Ты здорово соображаешь, Виола. Такая маленькая, а уже такая умная и находчивая. Ты очень пригодишься при выполнении задания.

      Я промолчала, потому что почувствовала, что на глаза наворачиваются глупые слезы.

      – Чего ты боишься? – спросил Брэдли так нежно, что я взглянула в его карие глаза, увидев добрую улыбку на смуглом лице и маленькие седые завитки, уже появляющиеся на его висках. Он лучился добротой.

      – Все говорят о надежде, – сказала я и сглотнула.

      – Виола… – Голос Брэдли был невероятно нежным.

      – Я не боюсь, – соврала я и снова сглотнула. – Просто я пропущу тринадцатый день рождения и бал по случаю окончания четвертого…

      – Но ты увидишь то, чего не увидит никто. Когда туда доберутся остальные, ты уже будешь экспертом, к которому все будут обращаться за советом.

      – Все подумают, что я просто выпендриваюсь…

      – Они и сейчас так думают, – сказал он с улыбкой.

      Мне не хотелось улыбаться в ответ.

      Но я улыбнулась. Слегка.

* * *

      Когда мы входим в зону турбулентности, снизу корабля раздается тихий стук.

      Мы с мамой тут же поднимаем глаза. Нам это не нравится.

      – Что это? – спрашивает