Лекарство для покойника. Фридрих Незнанский

девицы, в конце концов! Могли и поспорить и послать друг друга, но все профессионалы и знают, что дело — прежде всего. И потом, разве проработали бы они вместе полтора года, если б что-то было не так?!

      Начальник МУРа Грязнов. Москва. 24 августа, 18.50

      — Ты мне не вопросы задавай, а скажи, что сам про эту песню думаешь? — Грязнов обращался к единственному человеку в его кабинете — Володе Софрину.

      — А что тут думать? — сам себя риторически вопросил Софрин. — Если информация Призера — это не липа, вполне возможно, что любителя азартных игр Гукка уже опустили с камнем на шее в воду. Поди его теперь ищи.

      — А если липа? — начальник МУРа хитро сощурился на подчиненного.

      — Ну, тогда... он нам ее зачем-то подсунул, — сообразил Софрин. И несколько испугался.

      — Вот именно! — Грязнов поднял вверх указательный палец. — Надеюсь, ты и сам сообразил, что за фрукт этот принц Карамышев.

      — Да уж. Мягко стелет, да жестко спать, — сказал Софрин и, хотя совершенно не хотел пить, налил из графина стакан воды и выпил в два глотка. Неприятное ощущение, будто побывал в норе у гремучей змеи, еще не прошло. — И эти подручные его, те еще субчики.

      — Какие подручные?

      — Шум и Али. Странные клички.

      — Это не клички. У вас, гражданин оперуполномоченный, слабая тактико-специальная подготовка. А московский криминальный мир нужно знать наизусть!

      — Как же это не клички, — обиделся Софрин, — когда я слышал, что они так друг друга называли?!

      — Это часть кличек. Шум — значит Шумахер. А Шумахер — Артем Падловский, личный шофер Призера, водила «без тормозов». А Али — это Али-Баба, или — Альберт Ушкин, просто амбал, то бишь телохранитель шефа. Усек? Но это все детали. Теперь о главном. — В любом случае, — подвел итог Грязнов, — сбрасывать со счетов ничего нельзя. А это значит, что у нас появилась еще одна версия, а с ней и больше работы. Надо отрабатывать все варианты: и с бегством, и с убийством старика.

      Софрин заерзал на стуле.

      — Так мне...

      Грязнов его перебил:

      — Что тебе дальше...

      А его перебил телефон. Звонок был явно междугородный.

      Виктор Гукк. Протокол допроса свидетеля гр-на Гукка В. Крым, Гурзуф. 24 августа, 16.30 — 17.15

      Турецкий. Где вы были в ночь на 19 августа?

      В. Гукк. В гостинице «Ялта».

      Турецкий. И вы сможете это доказать?

      В. Гукк. Полагаю, что да.

      Турецкий. Тогда сосредоточьте свои усилия на временном интервале от трех часов до половины пятого. Кто может подтвердить ваше присутствие там?

      В. Гукк. Я же снял номер. Значит, администратор.

      Турецкий. Во сколько вы сняли номер?

      В. Гукк. Пожалуй, в половине двенадцатого.

      Турецкий. В таком случае это ничего вам не дает — вы могли снять номер, а потом легко вернуться в Гурзуф, войти в комнату Богачева, когда он спал, и застрелить его.

      В. Гукк. Что?!

      Турецкий. Это только предположение. Против которого вы не можете возразить.

      В. Гукк. Дайте подумать. Думаю, где-то в половине четвертого