Донумы. Книга первая. Ольга КА

ыбается, глядя на результат своего труда – от старой резной трости откололся большой изумруд.

      – Очень хорошо, – раздается низкий голос позади него. – Начало положено.

      Мужчина в рясе ехидно улыбается и оборачивается, но успевает увидеть только шляпу, исчезающую в дверном проеме. Человек в шляпе отправился на поиски.

      * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

      Накануне Лиза договорилась с мамой встать пораньше, чтобы успеть переделать все дела. Будильник прозвенел в девять, и девочка лениво открыла глаза. Комната в новом доме ей не нравилась, поскольку была слишком маленькой и темной, но сейчас ее семья не могла позволить себе что-нибудь получше. Лиза пошла отодвинуть занавески, выглянула в окно: начинался солнечный, но очень ветреный день. Девочке показалось, что стекло мерцает, она прищурилась, и вдруг всё вокруг погрузилось в густой серый туман. Лиза вцепилась в подоконник. На стекле плясали силуэты: перед ее глазами проходили события, слышались голоса и даже запахи.

      Она видела старый маяк посреди гор, полуразрушенный забор, высеченную в камне лестницу, ведущую ввысь. Затем сгорбившегося старика, усевшегося на низкий стул. Он держался за сердце и тихо плакал. Пахло сыростью и было зябко. На полу, у ног старика, играл мальчик с большими темно-синими глазами. Ноги его были босы, а тело едва прикрывала огромная ветхая рубаха с чужого плеча, зато на груди висел на простой нитке крупный изумруд. Мальчишка пытался построить что-то из камешков и был сильно увлечен своей работой. Левая бровь его немного вздернулась, и это придавало лицу забавное выражение.

      Следующая сцена оказалась особенно тяжелой. Мальчик плакал и тянул руки к старику, который лежал на земле без сознания. Лиза не только увидела это, но и почувствовала страх ребёнка, который остался один. В тот же миг ей стало дурно и она рухнула на кровать.

      Девочку разбудил пряный запах. Часы показывали половину одиннадцатого. Перевернувшись на левый бок и потянувшись, соня наконец села, сунула ноги в тапочки и поднялась с кровати. Она поправила на шее кулон с камнем розово-фиолетового оттенка, который папа вручил ей незадолго до смерти. Он попросил девочку беречь камень пуще глазу, и поэтому Лиза постоянно прятала подвеску под одежду. Когда через неделю отец скоропостижно скончался, кулон стал для девочки самым ценным предметом.

      Запах из двери был всё сильнее, он манил и звал. Источником аромата была кухня: мама Лизы, Анита, суетилась и готовила завтрак.

      – Доброе утро, дорогая, – сказала она дочери. – Твой любимый яблочный пирог. Садись за стол. Норман останется у Одри на выходные, так что мы успеем сделать всё, что запланировали.

      Лиза еле заметно кивнула и лениво отрезала кусочек пирога. В последнее время даже такое лакомство девочка засовывала в рот через силу.

      – Как тебе новый район? Довольно милый, правда? Чистый и ухоженный, – продолжала мама.

      – Да, ничего.

      Анита нахмурилась и сжала зубы. В последнее время ее совсем не устраивали поведение и отрешенность дочери.

      – Хватит делать вид, что меня не существует, Лиза! – взорвалась Анита. – Уже полгода, как Сэм погиб, и ты не единственная, кому приходится с этим мириться. Мне тоже тяжело. Я просто хочу, чтобы ты поговорила со мной. С того самого дня ты ушла в себя, но я так не могу! Мы должны стараться, хотя бы ради Нормана.

      Дочь вновь промолчала, но почувствовала, как в горле встает большой ком густой печали. Анита вышла из кухни, даже выбежала. Лиза знала, что мама отправилась в ванную поправить макияж, испорченный внезапными слезами. Сама же девочка сумела проглотить горе, что вновь и вновь накатывало на нее каждый день. Раздался телефонный звонок, и глухой, заплаканный голос из соседней комнаты проговорил:

      – Такси уже на месте, Лиза. Одевайся!

      Водитель остановился в самом центре города. Памятник на площади напомнил девочке о том кошмарном дне. Отец скончался в центральной городской больнице. Лиза выбежала из отделения, ноги несли ее неизвестно куда… Измученная, она подняла глаза – и увидела этот самый памятник. В ту минуту к ней подошёл человек в черной шляпе и с приметной тростью, увенчанной изумрудным набалдашником. Мужчина наклонился к Лизе и спросил, всё ли с ней в порядке. Девочка почти не помнила разговора, но незнакомец выглядел странно: огромный шрам на левой щеке и темно-синие глаза. Позже эта встреча казалась ей сном или, как минимум, видением.

      – Лиза, идем! – сказала Анита и вернула дочь из мира воспоминаний.

      Походы с мамой по магазинам не доставляли Лизе удовольствия. Анита всегда хотела видеть дочь нарядной, а не «в этих дурацких кедах и растянутых свитерах». Лизе уже исполнилось тринадцать, и она не стеснялась показывать строптивый нрав, который унаследовала от отца.

      – Посмотри, какое хорошенькое! Уверена, тебе пойдет. – Анита протягивала дочке длинное нежно-лиловое платье с рюшами.

      – Фу, мама, нет. В новой школе меня сразу засмеют, – скривилась девочка.

      – Не говори глупостей. Примерь!

      В этот раз Лиза решила уступить и приняла странный