Картель правосудия. Фридрих Незнанский

царство ему небесное.

      – Не врубился. За кого?

      – За Достоевского…

      Когда-то Эльдар был сыном московских окраин. Его район был заселен исключительно пролетариями, или люмпенами, кому как нравилось. Детишки там всегда взрослели на несколько лет раньше своих центрально-городских сверстников. В дружной компании, любившей проводить время в несветских развлечениях, Назаров, более известный как Назарбек или просто Бек, выделялся повышенной склонностью к хулиганству, даже по здешним меркам. А также, что удивительно, некоторой тягой к поэзии.

      Двое братьев и сестра – все были намного старше Эльдара. Основной и единственный педагогический принцип, не без успеха практиковавшийся в семье: не встревать в чужие дела. Дай бог со своими разобраться. Единственной примечательностью дома Назаровых являлась библиотека, оставшаяся от деда. Но, кроме младшего отпрыска, все демонстрировали полнейшее к ней равнодушие.

      В пятнадцать лет он влюбился в музработницу местного Дома культуры, попал в хор, где стремительно сделал «карьеру» солиста вторым голосом. И все же любовь к прекрасному не довела его до добра. Незадолго до отправки в армию Эльдар с приятелями по доброй старой традиции вкушали портвейн в скверике возле гастронома. Может, все и кончилось бы мирно, сообразно месту и обстоятельствам, конечно, но налетел ливень и разогнал молодежь по домам. Дома у Назарова под действием «Трех семерок» и плохой погоды обострилась душевная рана. Нанесена она была не руководительницей хора, не ответившей на чувства, – ту рану давно залечили многочисленные поклонницы, роившиеся вокруг первого на квартале парня с гитарой. Объектом ненависти Назарова служила старая карга – продавщица винно-водочного отдела Алена Ивановна Проценко. Совсем недавно она отказывалась продавать несовершеннолетним тогда еще друзьям спиртное по государственной цене. Требовала на лапу и позволяла себе оскорбительные замечания. Приходилось терпеть. Сегодня пошла на новую уловку – спрятала товар под прилавок.

      – Ждите до завтра, а невтерпеж – езжайте в центр, сосунки, скатертью дорога, как раз к завтрему и доберетесь. – Они опять, как всегда, проглотили «сосунков», долго униженно упрашивали и, наконец, получили свое, доплатив сверху.

      На способ мщения Эльдара натолкнуло имя обидчицы, да и фамилия была хороша. Он взял топор, засунул в мешок, запасся драным черным чулком и заявился к злосчастной Алене Ивановне. Та жила в допотопном деревянном доме с печным отоплением. Испытывая высокое эстетическое наслаждение и с трудом сдерживая душивший его хохот, Эльдар постучал в дверь:

      – Телеграмма.

      Не ожидавшая подвоха, продавщица впустила лжепочтальона с топором и чулком на голове. От ужаса она села на пол и зачем-то схватила сапожную щетку.

      – Принеси таз! – рявкнул Эльдар.

      Алена Ивановна на карачках, не выпуская из рук сапожной щетки, отправилась в ванную, достала с антресоли таз, опять стала на четвереньки и выползла в прихожую.

      – Поставь сюда, – Эльдар показал на пол возле