Безобразное барокко. Евгений Жаринов

как-то ночью, перед заутренней, в ногах моего ложа возникла невзрачная фигура жуткого вида. Это было, насколько мне удалось разглядеть, существо невысокого роста, с тонкой шеей, исхудалым лицом, совершенно чёрными глазами, сморщенным лбом, приплюснутым носом, выступающей челюстью, толстыми губами, узким заострённым подбородком, козлиной бородой, острыми мохнатыми ушами, взъерошенными волосами, собачьими зубами, клинообразным черепом, впалой грудью, с горбом на спине, трясущимися ляжками, в грязной отвратительной одежде; он тяжело дышал и трясся всем телом».

      В поэме же Дж. Мильтона «Потерянный рай» Сатана предстаёт перед нами как исполин, как герой-тираноборец, ратующий за Просвещение и свободное познание, за свободу мысли. Стоит прислушаться к тому, как рассуждает об этом сам Сатана:

      Познанье им запрещено?

      Нелепый, подозрительный запрет!

      Зачем ревниво запретил Господь

      Познанье людям? Разве может быть

      Познанье преступленьем?..

      …Ужель

      Неведенье – единственный закон

      Покорности и веры и на нем

      Блаженство их основано?

      Крамольные мысли! Правда, они вложены в уста Сатаны, а от него, естественно, не приходится ждать благочестия. Но могли ли эти мысли быть чуждыми гуманисту Мильтону? И разве греховна Ева, когда, наслушавшись речей Сатаны, имея в виду Бога, восклицает:

      Что запретил он? Знанье! Запретил

      Благое! Запретил нам обрести

      Премудрость…

      …В чем же смысл

      Свободы нашей?

      Совершенно очевидно, что гуманизм Мильтона приходит в противоречие с религиозным учением, и это противоречие пронизывает всю поэму о Рае, потерянном людьми. Искренняя вера Мильтона в существование божества, создавшего мир, все время сталкивается с не менее горячим стремлением поэта утвердить свободу мысли, право человека на самостоятельное постижение законов жизни. Именно в этом и кроется его стремление оправдать дьявола, представить его исключительно в привлекательных тонах. Сатана в поэме не просто невысокого роста, а гигант. Вот как, например, описывает Мильтон даже не Сатану, а одного из падших ангелов, Вельзевула:

      Постигнув эти мысли, Вельзевул,

      Главнейший рангом после Сатаны,

      Вознесся властно, взором зал обвел;

      Казалось, поднялся опорный столп

      Державы Адской: на его челе,

      О благе общем запечатлены

      Заботы; строгие черты лица

      Являли мудрость княжескую; он

      И падший – был велик. Его плеча

      Атланта бремена обширных царств

      Могли б снести. Он взглядом повелел

      Собранью замолчать и начал речь

      Средь полной тишины, ненарушимой,

      Как ночь, как воздух в знойный летний день.

      Если так выглядит лишь один из воинов Сатаны, то каким