Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции. Андрей Зубов

Поэтому реквизиции, которые были введены в ноябре 1916 года, тоже провалились. Власти силой не могли ничего добыть у крестьян.

      Для крестьян война, конечно же, тоже была кровью, тоже приходили похоронки. Но не забудем, что в три раза больше, чем похоронок, было писем из лагерей для военнопленных. Переписка же была, соблюдались Гаагские конвенции, всё было нормально. И русские военнопленные писали, что они живут в лагерях неплохо и ждали только, когда война кончится, чтобы вернуться домой. Поэтому в крестьянской среде в общем не чувствовалось в целом войны как тяжёлой беды. Хотя от войны все стали уставать. Жены стали уставать, что мужья на фронте, матери – что сыновья на фронте. В каких-то случаях крестьяне предпочитали не продавать товары, ожидая дальнейшего повышения цен, что тоже затрудняло уже сложившиеся экономические отношения. Но ничего трагичного во время войны в деревне не было.

      А вот где ситуация действительно была трагичной, так это в городе среди рабочего населения, которое жило на зарплату. Если у них не было близких связей с деревней – там положение рабочих было тяжёлое. Зарплаты выросли примерно на 100 % к 1916 году, но цены выросли на 300 %. Реально ощущался недостаток самого важного, самого необходимого. Уровень жизни в городе среди рабочего населения резко упал. Недовольство было реальным. Именно в городе, а не в деревне складывалась напряжённая, почти революционная ситуация. Естественно, она не распространялась на высшие классы, которые жили хорошо. Но хорошо-то хорошо, но совсем не так, как нам кажется, потому что в каждой семье, даже богатейшей, аристократической, купеческой, молодые люди считали своим долгом идти воевать на фронт и умирать. Когда у такого крупнейшего финансиста, как Александр Васильевич Кривошеин, министра земледелия и землеустройства, старшие сыновья в начале войны спросили, что им делать (они сами были людьми бизнеса), отец им сказал: «Я бы на вашем месте даже не спрашивал. По-моему, всё ясно». И они пошли на фронт.

      В этой ситуации именно в городах назревает кризис. Причём если на фронтах достигаются победы, то в городах это не ощущается. Эти победы на город, да и на деревню тоже, не распространяются. В городе начинает всё больше и больше чувствоваться, что жизнь становится очень тяжёлой. Хотя карточек нет, голода, в общем, нет, продукты есть, денег становится мало, жить становится тяжелее. И начинается недоедание. Не забудем, что в это время в Германии просто голод. 1916 год назван «брюквенным» годом в Германии, потому что совсем нет еды. Едят брюкву, которой скотина до этого питалась. В России до такого не доходило, но всё же было тяжело. И поэтому в конце октября 1916 года в стране начинается забастовочное движение. Говорят, что его инспирировали немцы. Немцы не немцы, но в нём участвовали десятки и сотни тысяч рабочих. И надо сказать, что войска – это был очень серьёзный сигнал – в Петербурге переходили на сторону рабочих и стреляли в полицию, в казаков. После забастовок и демонстраций под лозунгами «Долой войну», «Долой союзников» 31 октября