1917: Да здравствует император!. Владимир Марков-Бабкин

слушать?

      Тут в салон заглянул полковник Горшков:

      – Ваше императорское высочество! Кофе горячего не желаете?

      Он протянул мне термос.

      – Благодарю, полковник! А курить здесь можно?

      Он посмотрел на меня с опаской и отрицательно помахал рукой:

      – Нет! Ни в коем случае!

      И указал на двигатели и баки на крыльях.

      – Сгорим!

      Киваю, что ж спорить с очевидным. Хоть принц, хоть нищий, а курить на аэропланах, тем более дирижаблях этого времени, запрещалось категорически.

      Еще раз с некоторой опаской взглянув на меня, он исчез в кабине.

      Отвинтив крышку термоса, я налил себе немного горячего кофе. Ну, не бог весть что, но по крайней мере горячий.

      Какой я, однако, привередливый стал! Кофе ему не такой! Скажи спасибо, что салон «Ильи Муромца» отапливается, в большинстве аэропланов этого времени отопление и электрическое освещение было немыслимой роскошью. А за бортом, между прочим, минус двадцать пять по Цельсию. Так что сиди и не умничай, дорогой великий князь. Может, в качестве стратегического бомбардировщика этот аэроплан звезд с неба не хватал, но как гражданская машина он был весьма и весьма комфортен.

      Так, хорош отвлекаться, думай.

      Итак, возвращаясь к нашим баранам, по факту что-то сделать я могу, только пока я при статусе и только сегодня до конца дня. На кого я могу опереться? Реально – только на Николая Второго, поскольку без него я меньше чем никто. А это значит, что у меня будет лишь один шанс – убедить императора Всероссийского сделать что-то, что позволит избежать катастрофы. Возможно ли это? Что касается «убедить» – не знаю. Но выхода нет, и я должен попытаться, хотя пока не представляю как. Что же касается «избежать катастрофы», то тут все гораздо сложнее, чем в случае с «убедить», поскольку ситуация зашла достаточно далеко. И дело не только в том, что по улицам Петрограда сейчас слоняются всякие демонстранты вперемешку, оставившими свои казармы нижними чинами запасных и учебных полков, а в том, что Николай Второй практически упустил из своих рук все рычаги власти и контроля. Фактически ему уже не подчиняется армия в лице высшего командования, практически открыто заявили о мятеже многие члены Государственной думы во главе с Родзянко и часть членов Государственного Совета. Добавим к этому испуганно-парализованное правительство князя Голицына и влияние деятелей Земгора в регионах – и мы получим весьма печальную для царя картину. И нужно отдавать себе отчет, что власть из рук Николай выпустил не только что, а с успехом этим занимался все двадцать с лишком лет своего царствования. Да, монархия еще не рухнула, но вот так, вдруг, ситуацию разрулить мне будет совсем непросто, даже если речь идет о спасении моей собственной жизни.

      Кому-то может показаться странным, а может, и возмутительным, что в моих рассуждениях отсутствуют высокие материи и прочие идеалы, будь то спасение России, спасение монархии, спасение (прости господи)