Незнакомка из кофейни. Николай Куценко

он возбужденно, целуя ее лицо. – Я люблю тебя, Лика.

      – Виталий, я серьезно больна.

      – В каком смысле? – насторожился он.

      – У меня шизофрения. Сейчас просто ремиссия. А так…

      – Так что? – Он глупо улыбнулся, отстраняясь. – Так ты слышишь голоса?

      – Да, так я слышу голоса. Все верно. Поэтому я нигде не работаю. Поэтому у меня до сих пор нет детей.

      Он налил в бокал шампанского до самого края и, выпив безо всякого тоста, спросил:

      – Это же лечится, я надеюсь?

      – Нет… – и она тут же зарыдала, закрывая лицо ладонями. На кровать упало несколько слезинок.

      Он погладил Лику по голове, словно сочувствуя, взял с тумбочки сигарету, прикурил и вышел из бунгало.

      Когда они приехали в Москву, он первым делом записался к своему психологу – долговязому, короткостриженому мужчине с восточным типом лица и редким именем Иннокентий. Это был опытный психолог, с несколькими образованиями и множеством наград, и, конечно, очень недешевый. Он часто помогал Виталию в решении жизненных неурядиц – давал ценные советы, помогал разобраться в ситуации. Вот и сегодня Виталий надеялся на его помощь, понимая, что, возможно, это будет самый важный визит к психологу в его жизни.

      Иннокентий сидел в просторном кожаном кресле перед низким овальным столиком, отделявшим его от пациента. Свет был слегка приглушен, располагая к продолжительной доверительной беседе. За дверью работала кофемашина.

      – Нас там не слышат? – поинтересовался Виталий, кивнув на дверь.

      – Абсолютно, – Иннокентий поднял вверх обе ладони. – Как ваш отпуск? Отдохнули?

      – Да, все хорошо. Мы с Ликой вчера вернулись. Она пока к себе уехала, а я к вам…

      – Что-то случилось? Вы же, по-моему, хотели сделать ей предложение?

      – Да, и почти сделал, доктор. Но… именно почти.

      – Не понимаю, – Иннокентий взял со стола ручку, прикусил колпачок, перекинул ногу на ногу.

      – У нее шизофрения! Представляете, шизофрения!

      – Ах… надо же, – доктор поправил очки, задумчиво посмотрел в сторону двери. – Что ж… бывает.

      – Это все ужасно, доктор, – Виталий провел по глазам тыльной стороной ладони, шмыгнул носом.

      – Да?

      – Думаю, да. Она больной человек. Не сможет иметь детей. А я ведь ей даже в любви признался, – глаза Виталия уставились в столик, а потом забегали в разные стороны. – Я ведь и правда ее почти любил. А может, и любил. Даже и не знаю теперь. Диагноз ее все планы спутал.

      – Ну детей она иметь может, в этом ограничений нет. С чего вы взяли, что у нее проблемы?

      – Я почитал в интернете, доктор. Эта болезнь может от матери к детям перейти. Сами понимаете, риск огромный. Зачем все это?

      – Но ведь может и не перейти? Хотя риск, конечно, есть.

      – Все равно. Это огромный риск. Я как бизнесмен, как человек дела…

      – Что вы намерены делать? – спокойно спросил Иннокентий, аккуратно делая запись в своем блокноте.

      – Пока мы решили пожить отдельно. Я попросил ее переехать к себе. Она