Похождения бравого солдата Швейка. Ярослав Гашек

в его послужной список, в графу «Повышения по службе», были занесены следующие полные трагизма слова: «Сожран собственными псами».

      Узнав позднее об этом трагическом происшествии, Швейк сказал:

      – Трудно сказать, удастся ли собрать его кости, когда ему придется предстать на Страшном суде.

      Глава VII

      Швейк идет на войну

      В то время, когда галицийские леса, простирающиеся вдоль реки Раб, видели бегущие через эту реку австрийские войска, в то время, когда на юге, в Сербии, австрийским дивизиям, одной за другой, всыпали по первое число (что они уже давно заслужили), австрийское военное министерство вспомнило о Швейке, надеясь, что он поможет монархии расхлебывать кашу.

      Когда Швейку принесли повестку о том, что через неделю он должен явиться на Стршелецкий остров для медицинского освидетельствования, лежал в постели: у него опять начался приступ ревматизма. Пани Мюллерова варила ему на кухне кофе.

      – Пани Мюллерова, – послышался из соседней комнаты тихий голос Швейка, – пани Мюллерова, подойдите ко мне на минуточку.

      Служанка подошла к постели, и Швейк тем же тихим голосом произнес:

      – Присядьте, пани Мюллерова.

      Его голос звучал таинственно и торжественно. Когда пани Мюллерова села, Швейк, приподнявшись на постели, провозгласил:

      – Я иду на войну.

      – Матерь Божья! – воскликнула пани Мюллерова. – Что вы там будете делать?

      – Сражаться, – гробовым голосом ответил Швейк. – У Австрии дела очень плохи. Сверху лезут на Краков, а снизу – на Венгрию. Всыпали нам и в хвост и в гриву, куда ни погляди. Ввиду всего этого меня призывают на войну. Еще вчера я читал вам в газете, что «дорогую родину заволокли тучи».

      – Но ведь вы не можете пошевельнуться!

      – Неважно, пани Мюллерова, я поеду на войну в коляске. Знаете кондитера за углом? У него есть такая коляска. Несколько лет тому назад он возил в ней подышать свежим воздухом своего хромого хрыча-дедушку. Вы, пани Мюллерова, отвезете меня в этой коляске на военную службу.

      Пани Мюллерова заплакала.

      – Не сбегать ли мне, сударь, за доктором?

      – Никуда не ходите, пани Мюллерова. Я вполне пригоден для пушечного мяса, вот только ноги… Но когда с Австрией дело дрянь, каждый калека должен быть на своем посту. Продолжайте спокойно варить кофе.

      И в то время как пани Мюллерова, заплаканная и растроганная, процеживала кофе, бравый солдат Швейк пел, лежа в кровати:

      Виндишгрец и прочие паны генералы

      Утром спозаранку войну начинали.

      Гоп, гоп, гоп!

      Войну начинали, к господу взывали:

      «Помоги, Христос, нам с матерью пречистой!»

      Гоп, гоп, гоп!

      Испуганная пани Мюллерова под впечатлением жуткой боевой песни забыла про кофе и, трясясь всем телом, прислушивалась, как бравый солдат Швейк продолжал петь на своей кровати:

      С матерью пречистой. Вон – четыре моста.

      Выставляй,