Спаси меня. Мона Кастен

из твоих вечеринок в Макстон-холле, – предложила она нарочито небрежно.

      Я оцепенела.

      Эмбер не впервые просит об этом, и каждый раз мне невыносимо больно ее огорчать. Потому что это единственное одолжение, которое я никогда не смогу ей оказать.

      Я никогда не забуду родительское собрание, когда мама с папой пришли в Макстон-холл, чтобы познакомиться с учителями и другими родителями. Это было ужасно. Не говоря уже о том, что главному зданию несколько сотен лет и его никак нельзя назвать приспособленным для инвалидов. Мама с папой принарядились – но в тот день я поняла, что «шик» в семье Белл и «шик» в Макстон-холле – это разные вещи. В то время как другие родители пришли в вечерних платьях и костюмах от Бофорта, на папе были джинсы и пиджак. Мама надела платье, которое хотя и выглядело красивым, но на нем остались пятна от муки, и заметили мы это только после того, когда одна пожилая дама бросила на него брезгливый взгляд и отвернулась, чтобы позлословить об этом со знакомыми.

      У меня до сих пор разрывается сердце, когда я вспоминаю лицо мамы, преисполненное боли, которую она пыталась скрыть за натянутой улыбкой. Или папино выражение лица, когда он – на инвалидной коляске – в очередной раз упирался в порог двери, и нам с мамой приходилось ему помогать. Оба они делали вид, что их не ранит то, что другие родители морщат носы и отворачиваются от них. Но я все понимала.

      В тот день я решила, что теперь у меня два мира – семья и Макстон-холл, и что с этого момента я буду их разделять. Мои родители не принадлежат к элите Англии, что не так уж и плохо. Я не хочу, чтобы они снова оказались в неудобном положении. Они и без того много пережили после папиной аварии на лодке, и не должны встречаться с тем дерьмом, что происходит в Макстон-холле.

      Эмбер это тоже касается. Сестра как светлячок – ее яркая индивидуальность и открытость всегда привлекают внимание. А в Макстон-холле может произойти все что угодно. Я на своем опыте убедилась, на что способны люди, которые считают, что мир принадлежит только им. У меня кровь стынет в жилах от историй, которых я наслушалась за два года в женском туалете. С Эмбер такого не должно произойти.

      Я желаю сестре только лучшего. А это точно не моя школа и ее обитатели.

      – Ты же знаешь, мы не можем приводить на вечеринки посторонних людей, – запоздало ответила я.

      – А вот Мэйси на выходных побывала на вечеринке «Снова в школу», – сухо возразила Эмбер. – Она сказала, что тусовка была легендарной.

      – Видимо, у нее получилось обойти охрану. К тому же я тебе уже говорила, что вечеринка провалилась.

      Эмбер подняла брови:

      – По словам Мэйси, не было никакого провала. Наоборот.

      Я сильно поджала губы и захлопнула ежедневник.

      – Ну же, Руби! Сколько ты еще будешь держать меня в черном теле? Обещаю вести себя хорошо. Правда. Я сольюсь с толпой.

      Ее слова задевали. Сестра не должна думать, будто я специально не зову ее на вечеринки, чтобы она никого не опозорила. От взгляда, полного надежды, сжалось сердце.

      – Мне жаль, но нет, – тихо сказала я.

      В