Волчья свадьба. Кирилл Казанцев

вот, видишь, ничего страшного не произошло, – подойдя к Алине, уже добродушно рассмеялся отец. – Всего-то одной бродячей собакой стало меньше. Велика утрата! Между прочим, ты ей в какой-то мере даже помогла. Да, да! Ну что у нее за жизнь? Мука смертная. А тут – бах, и никаких мучений.

      – А может, ее кто-нибудь себе бы взял… – с упреком в голосе парировала Алина.

      – Дочка, да кому она нужна? Разве что бомжам на ужин, – взяв ее за руку и направляясь к машине, снова рассмеялся отец. – Кстати, в Корее, Китае их едят не только бомжи. Я туда когда-то ездил, насмотрелся. Они, прежде чем зарезать собаку, сначала долго бьют ее палкой, чтобы мясо пропиталось кровью. По-ихнему, так вкуснее. Но ты представляешь, что успевает пережить бедная собака до того момента, когда ее наконец-то прикончат? А-а-а!.. То-то же. Кстати, маме о сегодняшней охоте лучше не рассказывать. Договорились?

      …И с той поры Алина стреляла только по живым «мишеням». Распугав живность на одной свалке, они с отцом находили другую. Теперь она уже не дрожала и не испытывала даже тени жалости. Отныне она сама шла по свалке, выбирая себе цель. А вернувшись, с гордостью докладывала:

      – Добыла трех кошек, двух собак и двух ворон.

      – Молодец, дочка! – одобрительно кивал отец. – Я очень хочу, чтобы ты выросла смелой, твердой и решительной. Не какой-нибудь слюнявой размазней, а человеком, уверенно идущим по жизни, всегда и везде умеющим добиваться своего…

      И Алина твердо знала – отец во всем прав. Раз уж он сказал, что она должна вырасти твердой как кремень, значит, такой она и станет.

      Но однажды произошло нечто и вовсе из ряда вон выходящее. Приехав «поохотиться» на ту свалку у железной дороги, где была убита самая первая собака, Алина, что теперь уже стало вполне обыденным, пошла среди холмов мусора выискивать себе очередную жертву. У одной из крайних куч, за которыми начинались кусты, крутилась небольшая собака с черной, курчавой шерстью. Скорее всего, это был одичавший кокер-спаниель. Дождавшись, когда собака поднимется на склон мусорной кучи, Алина подняла пистолет и прицелилась. Словно почуяв беду, в самый последний миг спаниель, испуганно тявкнув, успел метнуться в кусты. И, нажав на спуск, Алина поняла, что промахнулась.

      Но внезапно из-за зеленой стены кустарника до нее донесся чей-то негромкий вскрик. Голос был человеческим. И снова, как тогда, в самый первый раз, она съежилась и похолодела. С трудом сдерживая стук зубов, она опрометью кинулась к отцу. Выслушав ее, он встревоженно хмыкнул и поспешил туда, откуда послышался голос. Алина побежала за ним. Раздвинув кусты, они увидели на дорожке, ведущей к железнодорожной насыпи, какого-то старика, лежащего ничком.

      Рядом валялась плетеная корзина, из которой вывалились, судя по всему, только что сделанные покупки в продуктовом магазине. Перевернув старика на спину и что-то пощупав на шее, отец досадливо крякнул и тихо пробормотал:

      – И какая нелегкая вынесла тебя сюда, старый хрыч?! Что же теперь делать-то?

      Алина смотрела на старика, и ее колотило от каких-то