Камень 2. Продолжение. Алексей Юрьевич Булатов

жреца испарилось в этом огне, как испарилась и вся атрибутика храма, которая могла испариться. Чёрный феритовый алтарь, который был в центре храма, разлетелся на мелкие треугольники. Огонь сжёг всё, даже то, что, казалось бы, не могло гореть. Когда он потух, некогда красивый храм превратился в руины. Он стал напоминать старый гнилой зуб, острые края которого ещё торчат, но ни корней, ни основы уже не осталось. Запах, который шёл от пепелища, ещё больше усиливал эту ассоциацию…

* * *

      – Пойдём туда.

      – Что там делать? Там всё сгорело.

      – Золото не горит! Оно даже если сплавилось, его можно найти.

      – Ганс, какое тут может быть золото? Это бедная страна.

      – Там был храм, в который ходили все местные, если тут и есть чего взять, то только там. Пойдём, я тебя прошу, я чувствую, там есть чем поживиться. В конце концов, мы должны же ведь заработать на этой проклятой войне что-то, кроме ранений и этих бесполезных железяк!

      – Ну хорошо, Ганс, пойдём. Но я уверен, что мы только зря потратим время.

      – В конце концов, мы просто прогуляемся, сколько можно сидеть в этой казарме?

      – Твоя взяла, Август, пошли. Но нам нужно вернуться до построения.

      – Вернёмся.

      Двое молодых солдат вермахта вышли из казармы и направились из посёлка, где дислоцировалась их часть, в сторону разрушенного храма. Идти предстояло далеко, но дорога была выложена булыжником и буквально отшлифована миллионами ног людей, которые ходили по ней тут, может быть, много тысяч лет.

      – Смотри, Август, тут брусчатка, как у нас в Берлине, только стёрта практически под ноль, давненько тут не ремонтировали дорогу.

      – Да вижу, только проблема не в ремонте, а в наших танках, которые тут всё исполосовали.

      – Что сделать, Август, война есть война, не бывает войны без выстрелов.

      – Но всё-таки нужно было осторожней. Этот храм, который разрушили наши бравые лётчики, один из древнейших храмов планеты, историки нам никогда не простят его разрушения.

      – Ой, лишь бы там было чем поживиться, и мы сохраним это для историков рейха.

      Два молодых человека засмеялись. Но поживиться оказалось нечем, храм превратился просто в груду битого камня. Если какие-то ценности и были тут, то они погребены под кучей этого самого камня.

      – И какого чёрта мы попёрлись сюда? Тут нет ничего вообще.

      – Может, и есть, давай посмотрим, может, всё-таки чего-то найдём.

      – Да что тут найдёшь, груда хлама, а по краям воронки.

      – Но золото-то наверняка можно найти?

      – Конечно, ищи, а я пойду, видимо.

      – Смотри, Ганс, какой камень необычный, может, это золото, которое сплавилось?

      – По-моему, камень как камень.

      – Дай мне штык, я посмотрю.

      – На, держи.

      Ганс взял странный камень, который он подобрал из кучи, он был явно тяжелей обычного булыжника, и попробовал поскрести его штык-ножом. Сталь ножа не смогла оставить царапины на поверхности камня. А вот на самом ноже остались глубокие полоски от камня.

      – Август, смотри, это явно необычный камень. Смотри, что случилось со штыком?

      – Да это просто гранит, испортил мне штык.

      – Нет, это явно не гранит, он много тяжелей, как свинцовый или золотой, но при этом очень твёрдый.

      – Дай посмотрю.

      Август взял камень в руку и взвесил его. И тоже провёл штыком по поверхности камня, стараясь оставить на нём царапину. Как и у Ганса, у него ничего не вышло, камень остался без единой царапинки, а вот штык-нож получил две новых полосы.

      – Нет, это не золото и не гранит. Странный минерал, но не думаю, что он имеет какую-то ценность.

      – Отдай его мне, я возьму его в качестве сувенира.

      – На, лови, – произнёс Август и кинул камень в Ганса, тот увернулся, чтобы не попасть под удар. Камень со странным звуком ударился о кусок стены позади и, оставив на нём глубокую вмятину, упал на землю.

      – Ну зачем ты так, Август?

      – Прости, Ганс, просто злой, что зря протащились такое расстояние. Нет тут ничего ценного для нас.

      Август убрал странный камень в свой мешок и, понимая, что по-хорошему Ганс прав, тяжело вздохнув, побрёл вместе с другом в лагерь.

* * *

      Старый дом на окраинах Берлина видел очень много. Он пережил две войны, он пережил бомбёжки. Он выжил, когда бушевали ураганы, ветер и грозы. Но теперь старый дом умирал, так как он не мог пережить одного – одиночества. Старый хозяин умер, а дети решили переехать в город и не посещали родовое гнездо. И теперь дом умирал, с каждым днём всё ветшая и разваливаясь. Когда отвалился громоотвод, это уже не было чем-то необычным, так как водопроводная труба отвалилась ещё раньше. Железо ржавело под натиском времени и из-за отсутствия ухода. Старые штифты, на которых всё это держалось, не выдержали, и громоотвод с треском рухнул вниз. Дом не боялся молний, они попадали в него и раньше, так как он стоял