Одиссея Северцева. Василий Головачев

вершина, – улыбнулся инженер. – Это корма. Там стоит реактивный двигатель с тягой в две с половиной тысячи тонн, как на космических кораблях. Он будет толкать машину под землей.

      – Я не вижу буровых резцов…

      – Их нет. Точнее, есть нечто вроде шнека для отвода породы при низких давлениях, а сам бур – энерговакуумный, он распыляет породу струей направленного ядерного распада по методу Леонова.

      – Кто это?

      – Изобретатель теории упругой квантованной среды. Сам он уже совсем старик и в экспедиции не ходит, а вместо него в экипаж зачислен его ученик Белый. Ну все, я побежал готовиться к запуску, а ты проведи товарища внутрь, пусть осмотрится.

      Инженер исчез за дверью ангара, в котором стоял подземоход, имеющий номер: ПВ-314.

      Сурков хлопнул Олега по плечу:

      – Пойдем, покажу интерьеры.

      – Как вы его называете? Или у него нет имени, только номер?

      – Почему, командир предложил называть его «Грызуном», мы согласились.

      – Не слишком красивое имя.

      – Какое есть.

      У подножия подземной «ракеты» открылся щелевидный люк. На бетонный пол ангара упала полоса света.

      Сурков первым полез в люк, призывно махнув рукой. С чувством странного стыдливого стеснения – будто его обманывали – Северцев последовал за товарищем.

      Диаметр подземохода в самой толстой части сигары достигал пяти с половиной метров. Там же располагались одна под другой – по оси машины – кают-компания и жилой отсек, оборудованный специальными койками, которые крепились к стенкам, потолку и полу множеством пружинных растяжек.