Полет Цикады. Елена Кутузова

в сторону. – Все будет хорошо! Ты пей давай!

      Сама она больше не притронулась к спиртному, зато ела за двоих. Рийта, наблюдающая издали, несколько раз давала служанкам знак принести еще еды.

      Тайкан не знал, что делать. Его Наири тревожилась, а он не мог понять, что разрывает ей душу и как помочь…

      Не знал этого и подоспевший Эйр. Анна молчала, а прикоснуться к ней без разрешения не смел даже он.

      – Громко. Как же громко они поют! – поежилась Наири.

      – Сверчки? – понял Тайкан. – Я позову мага, он их…

      – Не надо, – Анна поднялась на ноги. – Давайте пройдемся. И вы расскажете мне, что произошло в лечебнице.

      – Это дело расследует его величество лично, – попытался уйти от ответа Эйр. Тайкан только кивал в знак согласия.

      Анна усмехнулась. Почему-то она никак не могла успокоиться и поэтому злилась. Хотя и понимала, что стоящие перед ней мужчины ни в чем не виноваты. И все же…

      – Хон!

      Анна не ошиблась. Адъютант тут же оказался рядом, прижимая к себе левым локтем неизменную папку.

      Эйр выругался. Тайкан едва сдержал досадливую гримасу – неужели Наири собралась работать?

      – Что ты узнал про покушение?

      – Подозревают саритов, госпожа.

      Эйр промолчал. Несмотря на выводы охранного ведомства, сам он в это не верил – слишком много оказалось задействовано инкубов. Только Наири лучше об этом не знать. Её душевное спокойствие куда важнее маленькой лжи.

      А сверчки не умолкали. Ни на берегу многочисленных прудов, ни в цветочных зарослях… Тропинка привела Анну и сопровождающих её инкубов в сад. Цветы жасмина белели в темноте, ночная фиалка источала сладковатый аромат.

      – Не тревожьтесь, Наири, – Эйр привлек её к себе. В кольце крепких рук было тепло и уютно, и все же что-то не давало покоя, червячок не сомнения, нет, не сомнения – тревоги грыз изнутри. И, вторя ему, в воздухе закружилась светящаяся точка.

      Анна вздрогнула – слишком ярко вспомнилась мандала, сквозь которую они прорывались с Пайлином… и через которую за ними пробились сариты. Эйр почувствовал движение и развернулся, заслоняя Наири от возможной опасности собственным телом. Но вокруг не было никого чужого…

      – Наири? Анна? Что-то случилось?

      – Нет. Я просто замерзла. Давай вернемся.

      Она почти не лгала. Переживания вернулись ознобом, который не отступал даже в душную ночь. Её Анна провела в объятиях любимого. Эйр даже не прикоснулся к ней, чувствуя, что Наири не желает плотских утех. Она хотела только его присутствия. И спать, положив голову ему на грудь.

      Утром Анну ждала неприятная новость: ехать в лечебницу ей запретили.

      – Наири лучше не покидать Храм какое-то время.

      – Но…

      – Наири…

      Эйр говорил спокойно, без раздражения, как с капризным, но очень любимым ребенком… И Анна вернулась в прошлое. Тогда, в её квартире, да и потом, в первые дни пребывания в Эстрайе, у него было точно такое же выражение лица. И то, что вчера он предпочел не подойти к ней на улице, а скакать в голове колонны…

      – Я.