Ренегат. Артем Мичурин

молча взял на изготовку дробовик и, прицелившись в торчащую из земли полусгнившую бочку, нажал на спуск. Грохнул выстрел.

      – Работает, – констатировал Стас, разглядывая россыпь свежих дыр в полуистлевшей жести.

      Удовлетворенный результатом полевых испытаний, он достал из подсумка картечный патрон, поместил его на вакантное место в магазине и, щелкнув предохранителем «Бенелли», временно взявшего на себя обязанности основного ствола, принялся упаковывать «сто третий» в рюкзак.

      – Ну вот, больше я и не Стас, – усмехнулся он, поправляя лямки.

      – А кто?

      – Хм. Даже не знаю. Может, Андрей?

      – Не-е-ет, Андрей – несолидно, – поморщился охотник. – Нужно тебе кликуху придумать запоминающуюся. Я вообще удивляюсь, как ты ею до сих пор не обзавелся.

      – Да как-то не приклеилось.

      – Не может такого быть. В детстве-то наверняка имелось погонялово.

      – В детстве? – Стас улыбнулся. – В детстве имелось. Карандаш.

      – За что же тебя так?

      – Сам не знаю. Может, за то, что тощий был, а может, из-за того, что рисованию обучался.

      – Ты? – удивился Коллекционер. – Рисованию? Охренеть. Но Карандаш все равно не вариант. Такая кликуха только для шестерок годится. Художник? Банально, – он оценивающе посмотрел на Стаса. – И рожа какая-то невыразительная, и увечий заметных нет. Давай тебе нос отрежем, будешь Буратиной.

      – Не звучит.

      – Ну, тогда сам придумывай.

      – Кстати, а почему ты вчера жмурам пальцы не отрезал? Ты ведь, насколько я слышал, за эту милую слабость кличку получил свою.