Шпионское наследие. Джон Ле Карре

а никакой не иностранец, отправил меня обратно в плен, на этот раз в лондонский пригород Шордич, где якобы сводный брат моего покойного отца по имени Маркус возглавлял торговую компанию, занимавшуюся импортом драгоценных мехов и ковров из Советского Союза, который он называл Россией, – и этот человек взялся обучить меня новому ремеслу.

      Дядя Маркус на всю жизнь остался для меня загадкой. Я по сей день не знаю, последовало ли это предложение от моих будущих начальников. Вопросы о том, как погиб мой отец, он встречал неодобрительным покачиванием головы – это относилось не к отцу, а к неуместности подобных вопросов. Порой я спрашиваю себя, можно ли родиться скрытным, как кто-то рождается богатым, или рослым, или музыкальным. Маркус не был подлым, прижимистым или недобрым. Просто скрытным. Родом из Центральной Европы, по фамилии Коллинз, он быстро шпарил по-английски, но с акцентом, а на каком языке говорила его мать, я так и не узнал. Меня он называл Пьером. У него была подружка Долли, хозяйка шляпного магазина в Уоппинге, которая увозила его со склада по пятницам в конце рабочего дня. Мне не было известно, ни куда они уезжают на выходные, ни женаты ли они или, может быть, у каждого своя семья. Я знал, что у Долли есть какой-то Берни, но кто он – муж, сын или брат, – оставалось только гадать. Долли тоже родилась скрытной.

      И я даже задним числом не могу сказать, были ли “Транссибирские меха и роскошные ковры Коллинза” настоящей торговой компанией или прикрытием для встреч разведки. Все попытки это выяснить утыкались в глухую стену. Каждый раз, когда Маркусу предстояла поездка на торговую ярмарку в Киеве, Перми или Иркутске, его все время трясло, а по возвращении он уходил в запой. А еще незадолго до ярмарки появлялся разговорчивый англичанин по имени Джек, который обвораживал секретарш, заглядывал в сортировочную со словами “Привет, Питер! У тебя все хорошо?” (ни разу не назвал меня Пьером), а затем уводил Маркуса куда-то на ланч, вернувшись с которого тот запирался у себя в кабинете.

      Джек называл себя посредником в торговле пушниной, но теперь-то я знаю, что в действительности он занимался разведкой. Когда Маркус объявил, что врач больше не разрешает ему ездить по ярмаркам, Джек пригласил меня на ланч вместо него в Клуб путешественников на Пэлл-Мэлл, где задавал разные вопросы: предпочел ли бы я своей нынешней работе службу в Почетном легионе, насколько серьезны мои отношения с девушками, почему я недоучился в публичной школе, где был капитаном команды боксеров, и не подумываю ли я сделать что-то полезное для своей страны, под каковой он подразумевал Англию, и если я по малолетству не успел поучаствовать в войне, то вот он мой шанс. За весь ланч он лишь раз упомянул моего отца, причем настолько вскользь, как будто вспомнил о нем совершенно случайно:

      – Кстати, о твоем покойном папе. Только это сугубо между нами, договорились?

      – Да.

      – Он