Мастер ужасок. Вальтер Моэрс

актеру, указал на помещение. – Это последний дом в твоей жизни, поэтому я советую тебе совершенно осознанно и в полную силу наслаждаться каждым ее мгновением. Просто представь себе, что ты умираешь, но не испытываешь мучений от страшной болезни, болей и изнурения! Умирая, ты можешь есть все, что ты хочешь. Ты можешь чувствовать себя счастливым. Лишь немногие испытывают такую прекрасную смерть. Когда придет твой час, я постараюсь сделать это как можно быстрее и наиболее безболезненно. У меня в этом большой опыт. – Он рассеянно посмотрел на свою худую руку, которую он поднял вверх, как палач, демонстрирующий преступнику свое орудие смерти. – А прямо сейчас начнем твой откорм, чтобы не терять ни секунды твоего драгоценного времени.

      Эхо содрогнулся от бездушной речи Айспина, но все же выполнил приказ – стал осматривать свое новое – свое последнее! – жилище. Он пытался контролировать свои чувства и страхи, чтобы не показывать мастеру ужасок свои другие слабости. Он хотел тщательно рассмотреть каждую мелочь, так как знал по собственному опыту, что страх проходит быстрее, если смотреть ему в лицо.

      Когда он осматривал помещение, ему бросилось в глаза, что тени на стенах движутся. Огромная тень алхимической печи, только что отражавшаяся на книжных стеллажах, теперь лежала на серой шиферной панели, исписанной математическими формулами. Как это могло произойти? Может быть, тени в империи Айспина жили собственной жизнью? Эхо считал, что в этом самом необычном доме во всей Следвайе возможно все. Но царапки обладают трезвым рассудком, поэтому он решил подойти к делу основательно. Может быть, источники света передвигаются каким-то механическим образом? Он осторожно прошел по изъеденным червями книгам, протиснулся между стопками пожелтевших бумаг, обойдя запыленные толстые стеклянные бутыли. Он подобрался совсем близко к одной из свечей и неожиданно остановился перед собирательной линзой величиной с тарелку, которая размещалась на полу. Эхо оцепенел. Его намерение скрывать признаки охватывающего его страха как будто испарилось. То, что он увидел через эту грязную линзу, было столь поразительным, пугающим и невероятным, что превосходило все прочие необычайные вещи лаборатории. Он увидел странным образом увеличенную свечу с перекошенным от боли лицом с восковыми слезами. К своему невероятному ужасу, он заметил, что она чуть заметно вздыхала и стонала, со скоростью улитки продвигаясь вперед.

      – Болевые свечи, – с гордостью в голосе пояснил Айспин, помешивая что-то в большой кастрюле. – Одно из моих второстепенных алхимических творений. Их получают, если воск от свечи, ляйденских человечков и виноградных улиток с черепа гаргульского циклопа очень долго варить на маленьком огне. Разумеется, к этому следует добавить еще несколько алхимических ингредиентов. Фитиль сплетается из спинного хребта ломкой веретенницы и нервной системы бычьей лягушки. Такая свеча очень интенсивно чувствует боль своего сгорания, и вся ее жизнь проходит в невероятных муках. Представь