Война и детские души. Геннадий Гончаров

дров – всё-таки были бойкими, подвижными и очень любознательными. И к тому же шаловливыми. Вспомни, как и тебя приходилось удалять с уроков за шалости. Но зато какие великолепные у тебя были знания! А как вы любили нашу природу! Проводили на ней всё свободное время. А современные ученики совсем другие. В них меньше энергии, они уже не шалят на уроках, как вы когда-то. У них не блестят глаза так, как блестели у вас. За партой сидят будто пришибленные. В них с детства заложен внутренний страх и нет той раскованности, что была у вас. Я не говорю, что они хуже или глупее вас. Они тоже умные, но по-своему. Но они уже другие, менее активные. В них нет той, вашей живинки. Вот это меня и тревожит как биолога. Что же с ними будет?! А главное, что будет с их детьми и внуками? И вообще, чем это откликнется в будущем?!

      На этой тревожной ноте позвольте мне закончить свой рассказ. Живите и радуйтесь каждому новому дню!

      Погубленный талант

      Повесть-быль

      Не говорят о нас, не пишут,

      А мы участники войны.

      нашу боль никто не слышит,

      Как будто нет уж той страны…

О. Тихомирова. «Дети войны».

      Вступление

      Детство моё совпало с военным лихолетьем. Когда началась война, мне исполнилось восемь лет и я пошёл в первый класс в посёлке Вершина Дарасуна Читинской области, где мой отец был парторгом ЦК ВКП(б) на комбинате «Дарасунзолото». Принадлежал он к новому поколению партийных управленцев, не обременённых идеей «мировой революции» и пришедших на смену старой ленинской гвардии, уничтоженной Сталиным в результате кровавых чисток тридцатых годов. Назначен он был на этот ответственнейший по тем временам пост в конце 1939 года в возрасте 36 лет, после совещания в ЦК ВКП(б), где в числе других получил личное напутствие секретаря ЦК Маленкова Г. М. Стране для укрепления обороны требовалось всё больше золота, а поэтому отец дома почти не бывал, постоянно находясь на производстве, то в шахтах, то на обогатительной фабрике. Изредка появляясь, он успокаивал маму и меня и, сверкая своими карими глазами, восклицал: «Мы им ещё покажем кузькину мать! Победить Россию невозможно!»

      Затем поочерёдно брал на руки и целовал моего пятилетнего брата Валю и двухлетнюю сестрёнку Галю. Меня же гладил по голове и приговаривал: «Будь умницей и слушай маму, если со мной что случится!» Что он имел в виду, оставалось только догадываться.

      Осенью ввели карточную систему. Исчезли многие продукты, началось постоянное недоедание. Временами казалось, что чувству голода не будет конца. В некоторой степени выручала матушка-природа – на склонах окружавших посёлок гор поспел шиповник, и я со сверстниками после уроков бегал собирать его ярко-красные и сладкие плоды. А весной сорок второго года все стали садить картофель как спасительное средство от голода и основной источник питания.

      В 1943 году наша семья переехала в посёлок Усть-Карск, куда отца направили на должность второго секретаря райкома партии взамен прежнего руководства, которое за невыполнение плана заготовок хлеба было отдано под суд с отправкой на фронт. Суровое время требовало и суровых мер ко всем, невзирая на