Чрезвычайные обстоятельства. Валерий Поволяев

эта странная мода получила второе дыхание.

      Действительно, работенка непыльная, «приятная во всех отношениях», хорошо оплачиваемая, и главное – за рубежом.

      – Он работает один? – спросил Петраков, кладя снимок на стол.

      – Нет, есть ещё, – Петрович, будто фокусник, разъял газету, лежавшую у него под рукой, получилось две газеты, приподнял одну из них, встряхнул, словно бы хотел сбить с нее морось, и изнутри, из страниц, выпал еще второй снимок, цветной.

      На снимке был изображен молодой улыбающийся человек – такие молодые люди очень нравятся девушкам, с колючими брызгами во взгляде и тугими, ровно покрытыми здоровым румянцем щеками.

      – Этот человек никогда не отказывал себе в удовольствии поесть икры столовой ложкой, – перегнувшись через спину командира и мельком глянув на снимок, сказал Токарев.

      – Возможно, – спокойно отозвался Петрович, придвинул снимок к Петракову. – Вот, майор, пли-из.

      – Значит, их… – Петраков не успел договорить, старший все понял и кивнул:

      – Их!

      Петраков согнул ладонь ковшиком, накрыл ею другую ладонь.

      – Уже сидят под колпаком или есть еще какая-то щель?

      Петрович повторил жест майора, также согнул ладонь ковшом и накрыл ею другую ладонь.

      – Ни одного просвета. Таракан не пролезет.

      Лицо у Петракова сделалось злым, каким-то чужим: он неверяще мотнул головой.

      – Как же можно так работать?

      – Как видишь, можно, – Петрович вздохнул: он не имел права оценивать работу других, вообще не имел права проявлять эмоции при чужих провалах, его задача была другая – выручать провалившихся. – В этом мире все можно.

      – А в том мире, Петрович?

      – В том мире – не знаю. Не был.

      Они были разные люди, Петраков и Петрович, майор и полковник, ничего у них общего и вместе с тем, когда их видели рядом – душа начинала радоваться, эти двое составляли единое целое, когда же они были каждый сам по себе, то возникало ощущение разорванной половинки. У этой, мол, половинки должна быть другая половинка, такая же… Вот только где она есть – непонятно.

      – Я имею в виду, Петрович, «верхних» людей, тех, которые как сыр в масле катаются.

      – И я имею в виду «верхних людей». Только других.

      – Вот и договорились. Хотя ни о чем не договорились, – вот так, болтая, рассуждая о пустяках, Петраков одновременно работал: вертел фотоснимки, ставя их под разными углами, прикрывал ладонью половину одного снимка, затем половину другого, изучая верхнюю часть лица, затем точно так же «высвечивал» нижнюю часть – он запоминал «клиентов».

      Неверно говорят, что профессионалу достаточно бросить один взгляд на фотоснимок, чтобы запомнить его навсегда, таких профессионалов нет, а если есть, то это – фокусники, либо больные люди, со сдвинутой памятью, таким людям надо лечиться.

      Петрович неожиданно покашлял в кулак, отвел взгляд в сторону:

      – Только это, Петраков… Постарайся, чтобы приключений