Собрание сочинений в 2 томах. Том 1. Двенадцать стульев. Илья Ильф

Остап, – как плевали до эпохи исторического материализма. Ничего не выйдет.

      – Как же так?

      – А вот как. Сколько было стульев?

      – Дюжина. Гостиный гарнитур.

      – Давно, наверно, сгорел ваш гостиный гарнитур в печках. Воробьянинов так испугался, что даже встал с места.

      – Спокойно, спокойно. За дело берусь я. Заседание продолжается. Кстати, нам с вами нужно заключить небольшой договорчик.

      Тяжело дышавший Ипполит Матвеевич кивком головы выразил свое согласие. Тогда Остап Бендер начал вырабатывать условия.

      – В случае реализации клада я, как непосредственный участник концессии и технический руководитель дела, получаю шестьдесят процентов, а соцстрах можете за меня не платить. Это мне все равно.

      Ипполит Матвеевич посерел.

      – Это грабеж среди бела дня.

      – А сколько же вы думали мне предложить?

      – Н-н-ну, пять процентов, ну, десять, наконец. Вы поймите, ведь это же пятнадцать тысяч рублей!

      – Больше вы ничего не хотите?

      – Н-нет.

      – А может быть, вы хотите, чтобы я работал даром, да еще дал вам ключ от квартиры, где деньги лежат?

      – В таком случае простите, – сказал Воробьянинов в нос. – У меня есть все основания думать, что я и один справлюсь со своим делом.

      – Ага! В таком случае простите, – возразил великолепный Остап, – у меня есть не меньше основания, как говорил Энди Таккер, предполагать, что и я один могу справиться с вашим делом.

      – Мошенник! – закричал Ипполит Матвеевич, задрожав. Остап был холоден.

      – Слушайте, господин из Парижа, а знаете ли вы, что ваши брильянты почти что у меня в кармане! И вы меня интересуете лишь постольку, поскольку я хочу обеспечить вашу старость.

      Тут только Ипполит Матвеевич понял, какие железные лапы схватили его за горло.

      – Двадцать процентов, – сказал он угрюмо.

      – И мои харчи? – насмешливо спросил Остап.

      – Двадцать пять.

      – И ключ от квартиры?

      – Да ведь это тридцать семь с половиной тысяч!

      – К чему такая точность? Ну, так и быть – пятьдесят процентов. Половина – ваша, половина – моя.

      Торг продолжался. Остап уступил еще. Он из уважения к личности Воробьянинова соглашался работать из сорока процентов.

      – Шестьдесят тысяч! – кричал Воробьянинов.

      – Вы довольно пошлый человек, – возражал Бендер, – вы любите деньги больше, чем надо.

      – А вы не любите денег? – взвыл Ипполит Матвеевич голосом флейты.

      – Не люблю.

      – Зачем же вам шестьдесят тысяч?

      – Из принципа!

      Ипполит Матвеевич только дух перевел.

      – Ну что, тронулся лед? – добивал Остап.

      Воробьянинов запыхтел и покорно сказал: – Тронулся.

      – Ну, по рукам, уездный предводитель команчей! Лед тронулся! Лед тронулся, господа присяжные заседатели!

      После того как Ипполит Матвеевич, обидевшись на прозвище «предводителя команчей»,