Ролан Барт. Биография. Тифен Самойо

на которого будешь равняться, если сам стремишься в писатели, – «Встреча с Жидом» вполне могла стать темой прекрасной антологии[184];

      писателем, чье общественное положение не сглаживает подрывной характер творчества и чьи тексты, не будучи ни авангардными, ни темными, всегда несут в себе обещание грядущего, намек на обновление. За знакомством Барта с Жидом стояло нечто большее: чтение Жида – вот что помещает желание в пространстве между Бартом и ученичеством, между ним и чтением, письмом, мальчиками. Диалог, который начинается тогда, не только текстуальный, он будет идти не только от одного произведения к другому; он будет еще и экзистенциальным, формируя во всех смыслах личность Барта. Жид – тот, кто дает подростку определенную свободу действий, позволяя в том числе избавиться от самого Жида. Вот где, возможно, лежит объяснение того, почему, посвятив одну из первых статей Жиду, Барт не пишет о нем книгу, редко на него ссылается и с большим запозданием признает, скольким ему обязан. Хотя Жид, если вспомнить известное определение из книги Андре Рувейра 1927 года «Затворник и хитрец», был «главным современником», причем не только для Барта, но и для Мориса Сакса или Жене, Барт мог бы сказать о нем то же, что написал о нем Камю: «Bпоследствии Жид царил в моей юности; а если кто-то восхитил нас однажды, как не быть ему вечно благодарным за это вознесение на душевные высоты! Однако он не был для меня наставником ни в мысли, ни в письме, этому я научился у других. Жид являлся для меня, скорее… образцом художника, стража, королевского сына, стоявшего у врат сада, где я хотел бы жить»[185]. Возвращаясь к нему в последние годы жизни, Барт будет видеть в Жиде последнего великого французского творца: одновременно великого интеллектуала и великого писателя[186].

      Начало и конец

      В июле 1942 года в журнале Existences союза «Студентов в санатории» Барт публикует «Заметки об Андре Жиде и его „Дневнике“». Это его вторая публикация после «Культуры и трагедии», работы на несколько страниц, вышедшей в Les Cahiers del’étudiant весной того же года. Он так и оставил эти заметки обрывочными, спонтанными, написанными как бы на полях прочитанных книг. Обнаруживающееся в них притяжение между Бартом и Жидом поразительно: поиск объяснений в этом намеренно лишенном формы дискурсе сродни поиску себя. Колебание между язычеством и протестантизмом, влечение к Греции, вечное возвращение к себе, жанровая неопределенность, отношение к классикам: все эти черты относятся как к портрету, так и к автопортрету, что отражается в письмах того времени. «Многие высказывания „Дневника“, возможно, разозлят тех, кто имеет (тайно или явно) на Жида зуб. Но те же фразы соблазнят тех, у кого есть причины (тайные или явные) считать себя похожими на Жида. Это касается любого, кто себя компрометирует»[187]. Тогда же, в июне 1942 года, Барт написал Филиппу Реберолю: «И потом, надо всегда себя компрометировать, нет большего наслаждения». Сходство и компрометация всегда в центре этого отношения, не имеющего ничего общего ни с влиянием, ни с диалогом. Жид – это скорее образец: его откровенность не негативна; риск

184

См., например, рассказы о таких встречах Жюльена Грина, Мориса Сакса, Клауса Манна, Люсьена Комбеля, Жана Жене… И мы здесь не говорим о его роли духовного наставника, советчика гомосексуалистов, которые вынуждены были скрываться и которых его слово освободило. См.: Olivier Nora, «La visite au grand écrivain», in Les lieux de mémoire, Gallimard, coll. «Quarto», 1997, t. II, p. 2131–2155.

185

Albert Camus, «Rencontres avec André Gide», La Nouvelle Revue française, «Hommage à André Gide», novembre 1951, p. 223–228 (p. 225).

186

«Жид, благосклонно относившийся к советской России, а потом ставший ее врагом, занявший определенную позицию и в отношении колониализма, был одним из последних, кто играл роль интеллектуала, остающегося тем не менее великим писателем». Барт признает похожую роль за Мальро и Арагоном, но осуждает превознесение интеллектуала, исповедующего определенную веру, в ущерб писателю (интервью «Кризис желания»: «La crise du désir», entretien réalisé le 31 janvier 1980 pour la revue H. Histoire et publié le 5 juin 1980 (OC V, p. 941).

187

«Notes sur André Gide et son Journal», OC I, p. 33.