Тихий американец. Грэм Грин

несколько затяжек. Потом я откинулся затылком на кожаную подушечку, а она стала готовить вторую трубку.

      – Пойми, это же ясно, как день, – произнес я. – Пайл знает, что перед сном я выкуриваю несколько трубок, и не хочет меня беспокоить. Утром он будет здесь.

      Игла опять вошла внутрь, и я закурил вторую трубку. Отложив ее, я продолжил:

      – Тревожиться не о чем. Совершенно не о чем. – Я отхлебнул чаю и задержал руку у Фуонг под мышкой. – Когда ты ушла, у меня осталось по крайней мере это. На улице д’Ормэ есть хорошая курильня. Сколько хлопот устраиваем мы, европейцы, на пустом месте. Напрасно ты живешь с мужчиной, который не курит.

      – Но он собирается жениться на мне, – возразила она. – Уже скоро.

      – Тогда, конечно, другое дело.

      – Сделать тебе еще одну трубку?

      – Да.

      Я гадал, согласится ли Фуонг спать со мной этой ночью, если Пайл так и не придет, хотя знал, что после четырех трубок сам ее не захочу. Приятно было бы, спору нет, чувствовать рядом в постели бедро Фуонг – она всегда спала на спине – и, проснувшись утром, начать день с трубки, а не в одиночестве.

      – Пайл уже не придет, – сказал я. – Останься, Фуонг.

      Она протянула мне готовую трубку и покачала головой. Когда я выкурю и эту, меня перестанет волновать, осталась Фуонг или ушла.

      – Почему Пайл не пришел? – спросила она.

      – Откуда мне знать?

      – Он ездил к генералу Тхе?

      – Понятия не имею.

      – Пайл сказал мне, что если не сможет поужинать с тобой, то не придет.

      – Не переживай. Он придет. Сделай мне еще трубочку. – Когда она склонилась над пламенем, я вспомнил стихотворение Бодлера:

      «Голубка моя…

      Умчимся в края,

      Где все, как и ты, совершенство…

      Взгляни на канал,

      Где флот задремал…»

      Я подумал, что если понюхать ее кожу, то у нее будет легкий аромат опиума, а цветом она будет как вот тот огонек… Я любовался, как распускаются цветы с платья, она была бесхитростна, как травинка, и мне очень не хотелось домой, в Англию.

      – Жаль, что я не Пайл, – сказал я, но боль была ограниченной и терпимой – хвала опиуму. В дверь постучали.

      – Это Пайл! – воскликнула Фуонг.

      – Нет, он стучит не так.

      Стук повторился, теперь нетерпеливо. Она вскочила, толкнув желтое деревце, и оно опять осыпало мою пишущую машинку своими лепестками. Дверь открылась.

      – Мсье Фаулер! – раздался властный голос.

      – Я Фаулер, – отозвался я, не собираясь вставать ради полицейского. Шорты цвета хаки мне были видны, даже если не поднимать головы.

      Он объяснил на еле понятном вьетнамском французском, что мне надлежит немедленно – сразу, быстро! – явиться в Сюрте[4].

      – Какая Сюрте – французская, вьетнамская?

      – Французская. – У него прозвучало «франсунг».

      – Зачем?

      Этого он не знал: приказ был меня доставить.

      – Toi aussi[5].

      – Обращайтесь

4

Полиция безопасности (фр.).

5

Ты тоже (фр.).