Навсегда в моем сердце. Бертрис Смолл

и я знаю, что, как бы далеко от меня ни находились, они не стали бы меня принуждать и сейчас. Да, Алекс, я готова принимать ваши ухаживания, но вы должны знать, что они так и останутся невинным флиртом. Я не стану вводить вас в заблуждение. Честь семьи связывает меня нерушимыми узами с этим неизвестным графом, хотя мое сердце может избрать иной путь.

      Гордон заключил Велвет в объятия и порывисто поцеловал, отчего девушка, покраснев до корней волос, едва не лишилась способности дышать, а потом вдруг обвила его шею руками. Алекс, вдохновленный ее реакцией, погрузил пальцы в шелковистые золотисто-каштановые волосы, и принялся покрывать поцелуями ее лицо, сдавленно пробормотав:

      – О, дорогая, вы сделали меня счастливейшим из людей!

      Внезапно ощутив, что и ее переполняет необъяснимая радость, Велвет рассмеялась и устремила на Алекса горящий взгляд своих прекрасных глаз.

      – Вы тоже делаете меня счастливой, мой дорогой друг!

      Пока они продолжали прогулку по берегу реки, на другом конце сада разворачивалась не менее экспрессивная сцена. С того самого момента, как впервые увидел Эйнджел Кристман, Робин Саутвуд только и ждал момента, чтобы остаться с ней наедине. Изысканность и мягкость его манер были весьма обманчивы, ведь, как и его отец, он всегда добивался желаемого всеми возможными способами, поэтому без всяких предисловий Робин заявил:

      – Я люблю вас. Полюбил с того самого момента, как впервые увидел!

      Эйнджел остановилась, ошеломленная его словами, не в силах поверить, что брат Велвет способен так жестоко насмехаться над бедной девушкой. Такой поворот событий сбил ее с толку, и с минуту она попросту не знала, что ответить, но потом, поняв, что, изображая дурочку, лишь подстрекнет его к дальнейшим вольностям, проговорила:

      – Нехорошо, милорд, насмехаться над бедной девушкой. Ваша сестра самая близкая из моих подруг. Неужели вы поставите под удар самое дорогое, что у меня есть, – дружбу с Велвет? Как вам не стыдно, сэр!

      – Но я вовсе не шучу и тем более не смеюсь! – воскликнул Робин. – Я действительно люблю вас, Эйнджел!

      – В таком случае вы попросту глупец, милорд, поскольку совсем меня не знаете! – начала терять терпение Эйнджел, а себе сказала: «Пусть я бедна и не имею титула, это не дает ему права дразнить меня!»

      – Вашим отцом был Уитт Кристман, сын сэра Рэндора, – возразил на ее замечание Робин. – Вашу мать, к которой вы питали искреннюю привязанность, звали Джоан Уоллис. Вы жили близ Лонгриджа в Ланкастере. Ваши родители умерли, когда вам было пять лет, но несмотря на то что бабка и дед могли взять вас на воспитание, ваш отец оставил письма для королевы с просьбой взять вас на попечение. Пятого декабря вам исполнится восемнадцать лет.

      – Откуда вы все это знаете? – воскликнула девушка, впав в ярость, оттого что он копался в ее личной жизни.

      – Я расспросил лорда Хандстона, – честно ответил Робин.

      – Зачем?

      – Я же сказал, что люблю вас, Эйнджел!

      «Святые небеса, как же она прекрасна!» – подумал Саутвуд, а разъяренная красавица выпалила:

      – Отец