Такое запутанное дело. Когда конец близок. Фрэнсис Дункан

театрально прошептал шут, и стало ясно, что это Картхэллоу.

      Художник схватил его за руку.

      – Но моя дама… – успел беспомощно возразить Тремейн, прежде чем Картхэллоу увлек его за собой в неизвестном направлении.

      К счастью, Анита Лейн стояла достаточно близко, чтобы увидеть, что произошло.

      – Я сразу поняла, что это вы, Адриан, – со смехом призналась она. – Никто другой не смог бы предстать таким дервишем!

      Бурная энергия Картхэллоу помогла им пробиться сквозь плотную массу экстравагантных созданий, и вскоре все трое оказались в противоположном конце зала, возле жены Картхэллоу.

      – Я нашел того, кого искал! – объявил художник и отступил с гордым величием фокусника, достающего из цилиндра драгоценный приз.

      Задыхающийся, мокрый от пота Мордекай Тремейн поправил пенсне и попытался принять достойный облик, с сожалением сознавая, что слишком давно живет на свете, чтобы прыгать по душному залу в костюме Пьеро. Однако Хелен Картхэллоу не усмотрела в его внешности ничего нелепого.

      – Надеюсь, Адриан не похитил вас у друзей, – с улыбкой произнесла она. – Сегодня он от души веселится.

      – В такой вечер можно простить все, – заверил Мордекай Тремейн. – Мы с Анитой надеялись встретить вас.

      В этот восхитительный вечер красота Хелен сияла особенно ярко. Темное бархатное платье мерцало в свете хрустальных люстр и подчеркивало природную грацию движений. Крошечная черная маска скрывала верхнюю часть лица, ярко-красные губы и белая кожа выразительно контрастировали с нарядом.

      Картхэллоу заметил искреннее восхищение Тремейна.

      – Кто она?! – громогласно провозгласил он. – Пусть я шут, но та, чье лицо однажды заставило выйти в море тысячу кораблей, достойна иного титула!

      Мордекай Тремейн задумался, однако изнуренное возбуждением и двухчасовыми усилиями сознание отказывалось определить образ, воплощенный супругой художника. Единственное пришедшее на ум имя – Елена Троянская – казалось слишком очевидным.

      – Намек, мой дорогой! – воскликнул Кархэллоу. – Я же дал подсказку!

      Мордекай Тремейн растерянно молчал, и тогда художник триумфально объявил:

      – Смуглая дама сонетов – вот кто стоит перед вами!

      Красные губы под черной атласной маской сложились в улыбку.

      – Не обижайтесь на Адриана, – попросила Хелен Картхэллоу. – Шутовской колпак и бубенцы все объясняют и оправдывают.

      – Таинственная дама Шекспира, – продолжил Картхэллоу, обращаясь скорее в пространство, чтобы насладиться звучанием слов, чем адресуя послание собеседникам. – Незнакомка из неведомых далей, вдохновившая гения на постижение высот. Разве кто-нибудь способен назвать ее имя, определить мысли, перечислить любовников?

      На мгновение Тремейну показалось, будто на его глазах происходит нечто невероятное. Лицо шута предстало безжалостной сатирической маской, мрачная красота