Свет мой ясный. Елена Арсеньева

ожидания, кучер не взъярился, не огрел ее кнутом, а взглянул как робкий ребенок. Верно, собственное уродство причиняло ему немало бед, и приходилось дивиться жалостливости его хозяйки: другие обычно старались избавляться от страшноликих слуг.

      – Ты что же, лекарка? – спросил он Алену без прежней грозности, вроде бы и забыв о ее отрепьях, и она постаралась не дать ему вспомнить о них:

      – Лечился чем, сказывай?

      – Ну, чем… – протянул возница. – Дело известное! Красную тряпку мелом намазывали, прилагали. В травах каких-то парился… пустое все это, ей-богу! – Он отмахнулся.

      – Пустое, – торопливо согласилась Алена. – А гречишной мукой посыпал?

      – Гречишной мукой? – Взор кучера притуманился: верно, он силился припомнить все те многочисленные и порою мучительные лечбы, коим подвергали его знахари и знахарки небось еще с малолетства. – Вроде нет, не врачевали. Это как же?

      – Берется гречишная мука, свечка, мука на огонь сыплется, а потом на щеку, чтоб еще горячая была, и при том сказывается заговор. – И Алена привычной скороговоркой оттарабанила: – Стану я, раба Божия Алена, благословясь, и пойду, перекрестясь, на Океан-море. На Океан-море плавает рыба-кит, нет у него ни синего, ни красного пятна-рожи. Там ползает рак морской, нет на нем ни синего, ни красного пятна-рожи. Там лежит мертвый мертвец, нет на нем ни синего, ни красного пятна-рожи. Там сидит кочет-петух, нет на нем ни синего, ни красного пятна-рожи. И поди ты, красное и синее пятно-рожа, во чисто поле гулять, там ты разыграйся, там ты разгуляйся, откачнись от раба Божия… имя как?

      – Имя? О Господи… – залопотал кучер, обо всем на свете позабывший, – да Митькой звали!

      – Откачнись от раба Божия Митрия за три двери, за четыре замка, и замкни все болести и хворости за четыре двери, за четыре замка, как я слово свое замыкаю. Аминь!

      Возница какое-то время оставался недвижим, только глазами лупал безостановочно. Потом повторил зачарованно:

      – Кит-рыба… кочет-петух… за три двери, за четыре замка, аминь! – И отчаянно замотал головой: – Нет, мне отродясь сего не запомнить, не повторить!

      – Тебе и не надобно, – утешила его Алена, будто малого дитятю. – Ежели хошь, я тебя поврачую.

      – И что, исцелишь? – недоверчиво воздел брови кучер.

      – Исцелю! – резко, словно в омут бросаясь, проговорила Алена. – Ежели эта рожа у тебя не порчею наведенная, то исцелю.

      – А ежели порчею?

      – Ну, тогда надо доку посмекалистее искать. Может статься, порча была еще на твоих родителей наведена и через то на тебя попала. Тогда останется лишь смириться и Богу помолиться. Ну а ежели это простая болесть – изведу.

      – Сговорено! – хлопнул в ладоши кучер. – А сколь за лечебу возьмешь?

      Алена передернула плечами, и взгляд возницы вновь приковался к чему следует.

      – В расчете будем, коли дозволишь барыне твоей скрыто словцо молвить, – сказала она.

      – Какое словцо? – вмиг насторожился возница.

      – Да вишь ты, добрый молодец, я знатная зелейница, –