Я хочу вернуться туда…. Ольга Яблочкина

очем, уже нельзя было увидеть из-за многочисленных высотных зданий, подпирающих само небо, заполнял наполовину серое, наполовину свежевыкрашенное помещение. Лето было в самом разгаре, и день, независимо от желаний трудяг и лентяев, был долог, а солнце вот уже вторую неделю старалось растопить не только Нью-Йорк, но и все близлежащие города.

      – Я тут целый день наслаждаюсь запахом дешевой краски, и ты приносишь мне еще одну банку зеленой краски, которой у нас и так хоть на продажу выставляй, сам при этом утверждая, что это красный цвет? Или твои знания языка не позволяют отличать цвета? Ким Чонсу, ты меня слышишь?

      Объект громкого возмущения стоял посреди помещения, обреченно опустив руки вдоль тела и еле удерживаясь от того, чтобы зажмурить глаза. В данный момент это пригодилось бы, чтобы не видеть рассерженного вконец и перепачканного краской друга. Если он, конечно, еще считал себя его другом.

      – Слышу, – тихо ответил Чонсу.

      – Так почему ты…

      Он вдруг закашлялся, судорожно глотая воздух. Глаза стали бессмысленными, рука так и прижималась к груди. Чонсу подбежал к другу, вовсе не представляя, что нужно сделать, чтобы помочь. Только если по спине похлопать… Еще через несколько секунд приступ кашля кончился.

      – Минкё, ты в порядке? – на всякий случай спросил Чонсу.

      – Да, в полнейшем. По мне ведь это прекрасно видно.

      – Иронизируешь?

      – В точку. Ладно, на сегодня рабочий день окончен. Пойдем перекусим, что ли…

      После дополнительных нескольких пререканий друзья все-таки отправились в привычное место, вроде как недорогое и в то же время достаточно качественное, насколько это было возможно за такую малую цену. Такие потасовки обычно и заканчивались этим привычным местом, с заветной кухни которого доносились вкусные запахи. «Прям как молодожены», – как-то раз выразился о таких стычках Минкё. Потасовки эти были далеко не в новинку, продолжаясь уже около месяца, с тех пор, как помещение на 8 Авеню, 22, что на Манхэттене, после долгих и тяжких трудов все-таки было выкуплено.

      Было выкуплено… Немало трудностей пришлось преодолеть друзьям ради этого, стоит заметить. Собрав все имеющиеся и не совсем имеющиеся деньги, они пришли к неутешительному выводу, что этого совсем недостаточно. Тогда они доживали свою прежнюю жизнь и уже успели прийти к нерадостному выводу о том, что это и впрямь все давние детские мечты, которым не в силах помочь даже благодатные земли Нью-Йорка. Для осуществления своих планов кроме желания нужны деньги, как известно. Но в один прекрасный день на исходе весны, когда по телевидению передавали прогноз погоды о безоблачном небе до конца дня, а через пять минут на берег Манхеттена упали первые капли дождя, и воздух стал настолько холоден, что можно было бы подумать, что уже настала ранняя осень, а лето незаметно для глаз проскочило и исчезло где-то там, где исчезают все остальные времена года, Минкё, пропав на полдня для всего окружающего мира за исключением некоторых субъектов, появился на пороге кафе «Черный кофе и белый шоколад». Он изо всех сил старался сохранить невозмутимое и спокойное выражения лица, что удавалось ему с большим трудом, и, нет-нет, да и промелькнет самодовольная улыбка. «Я все уладил», – сказал он тогда Чонсу, как только тот освободился от трудовых официантских часов и подсел к нему за столик, наспех перекусывая. «Что именно?» – спросил Чонсу с набитым ртом, да так, что получилось едва похоже на нормальные слова. «С завтрашнего дня это здание на 8 Авеню будет нашим». От таких новостей Чонсу даже забыл, что нужно дожевывать гамбургер, поэтому в тот момент напоминал хомячка с девяноста девятью процентной точностью – так уж были надуты щеки. «Откуда ты достал деньги?» – задал он тогда вполне мотивированный вопрос, когда щеки, наконец, пришли в нормальное состояние. «В волшебном китайском краю», – полушепотом ответил Минкё. «Опять твои сказки…» – разочарованно отмахнулся Чонсу. «Нет, край этот реальный. И деньги тоже реальные. И товарищ Лу реальный». «Какой товарищ?». «Лу Чаошэн. В Чайнатауне известная личность. Он стал нашим… как бы это», – Минкё побарабанил пальцами по столику в поиске экономического термина. «Инвестором?» – подсказал Чонсу. «Именно. Инвестором». За этим последовала только сухая фраза Чонсу «Во что ты ввязался?..» и две противоречивых эмоции: радость от того, что наконец-то нашлись недостающие деньги, и недоумение и опасение от того, откуда эти деньги взялись. Интуиция неудавшегося юриста подсказывала что-то… это было еще не определить, но на то она и интуиция, чтобы было только безотчетное чувство чего-то неопределенного. Дождь все лил, будто все водные боги, американские ли, китайские ли решили одарить влагой именно этот город.

      На следующий день требуемая сумма, состоящая и из накоплений Чонсу, и из доли Минкё, и из вклада некоего господина Лу Чаошэна, была внесена. Дело оставалось только за необходимыми бумагами и документами, которые Минкё успешно сгрузил на своего друга, и уже хотел исчезнуть куда-то по своим крайне важным делам, но… Было важно внимательно прочитать каждое слово, а знания английского у Чонсу улучшались с крайне медленной скоростью, поэтому Минкё пришлось переводить, с добавлениями ворчаний в адрес своего друга раз в пять минут. «Почему бы тебе на