Рыжий город, или Четыре стороны смеха (сборник). Георгий Голубенко

новая жизнь… И единственная беда, омрачавшая чистые сердца слободчан, состояла лишь в том, что за несколько месяцев до описанных выше событий умер великий вождь всех людей, лучший друг всех пожарников Иосиф Виссарионович Сталин.

      И вот я думаю: это же как должен был перевернуться мир за какие-то там пятьдесят лет, прошедшие с той поры, если кончина такого вождя уже почти никого не печалит, а хороший пожар на Слободке – почти никого не радует…

      Детство наше золотое

      Когда я впервые увидел мир, он представлял из себя улицу Богатова на Пересыпи. Бесконечный дождь. Непролазная грязь. Подслеповатые домишки с фундаментами, выкрашенными черной краской. Город в калошах…

      Я сидел в комнате на подоконнике и смотрел, как начинается наводнение. Вода за окном поднималась все выше и выше.

      – Надо спасать самое дорогое, что у нас есть! – сказал мой папа моей маме. – Если прорубить отверстие в потолке, то мы еще успеем забросить на чердак наши партийные билеты.

      Но тут дождь прекратился, и из окрестных домов стали выплывать местные жители на шифоньерах. В зеркальных дверцах шкафов празднично отражались голубые прорехи на сереньких небесах.

      Из всего увиденного я сделал следующие выводы: мир – это ужасная дыра. Самое дорогое, что есть у человека в жизни, – это партийный билет. А самое красивое, что в ней можно увидеть, – это шифоньер с зеркальной дверцей.

      Провал в памяти года на четыре.

      Мама провожает папу на работу. Заботливо поправляет ему галстук. Чистит щеткой пиджак.

      – Тебе не жена нужна, а нянька, – нежно говорит она папе.

      – Правильно! – радостно кричу я маме. – Вот и нянька ему это говорит, когда тебя дома нету. Не жена, говорит, тебе нужна, а я!..

      Входит моя восемнадцатилетняя нянька. Папа дает мне по шее.

      Опять провал на какое-то время.

      Мне уже лет пять с половиной. А может, и шесть. Мы вдвоем с нянькой (конечно, с другой) на лужайке в саду изучаем природу. То есть нянька стоит под деревом и разглядывает бабочку, сидящую на ветке. А я валяюсь на траве у ее ног и незаметно заглядываю ей под юбку.

      – Правда ж, красивая? – спрашивает нянька, имея в виду бабочку.

      – Ничего, – отвечаю я, имея в виду нянькину попу.

      – Так и хочется к ней прикоснуться, правда? – спрашивает нянька, стараясь пробудить во мне любовь к природе.

      – Но, наверное ж, нельзя? – спрашиваю я, думая о своем.

      – Между прочим, многие их коллекционируют, – увлекается моя наставница. – Я, например, знаю одного молодого человека, он собрал штук двести пятьдесят. Правда, он уже взрослый… Но и тебе пора начинать. Знаешь, какие они бывают разные? Большие, маленькие, разноцветные… Бывают даже черные! Представляешь? Абсолютно черные!..

      – Ну, это, наверное, у негритянок… – догадываюсь я.

      – Что-что-что?! – нянька опускает на меня глаза. – Ах ты, щенок!..

      «Только не по голове! – проносится у меня в мозгу. –