Расследование. Алексей Иванников

-таки в конце, на высокой вершине. Конечно же, всё было совсем по-другому, что подтверждали и слухи, ещё бродившие в обществе спустя долгие годы после смерти, и отдельные статьи, подписанные разными именами. В них содержалось безусловно больше правды, хотя и здесь не было окончательной уверенности – уже в полноте информации. Воспоминания о загульной жизни гораздо лучше соответствовали старым сплетням и домыслам, а склонность к алкоголизму – почти затушёванная в первой биографии – намного ярче высвечивалась в более поздних мемуарах, и почти наверняка называлась в них главной причиной ранней смерти. Такой подход вёл к противостоянию, и несколько статей А. – автора первой книги – посвящались как раз разоблачению подобных слухов, что вызывало, конечно, ответные залпы другой стороны, и дикая каша воспоминаний и контрвоспоминаний явно камуфлировала то, что совершалось в реальности. Сторонники другого лагеря не были так слажены, но у них тоже имелся свой предводитель: половина статей подписывалась Б., а содержание и настроение остальных явно сводилось к нему же, и можно было не сомневаться, что дирижирует и заправляет лагерем именно он.

      Интриги играли, конечно, существенную роль в борьбе за героя, но меня не устраивало такое положение, я хотел объективности, но даже в материалах Б. я обнаруживал неясности и просветы, сквозь которые уплывали целые куски и крупицы информации, растворяясь неизвестно где, и даже ему можно было доверять с большой долей осторожности. Официальные документы годились только в качестве основы для будущей работы, всё же остальное следовало добывать самостоятельно: путь оставался единственный – встречи с людьми, знавшими Р. лично, и долгий и трудный поиск равнодействующей всех частных мнений, из которых требовалось слепить единый цельный образ.

      Родителей Р. давно не было в живых, и самые надёжные свидетели таким образом сразу отпадали, оставляя своё место другим людям, менее значительным и интересным: живы были первая и последняя жёны кумира, и многочисленные друзья, некоторые из которых стали тоже достаточно известны. Кто-то из них работал вместе с Р. долгие годы, снимаясь в одних и тех же фильмах или играя на сцене рядом, другие же просто являлись его друзьями и собутыльниками, весело проводившими свободное время. Особенно ясно это было по материалам Б., где даже выделялся узкий круг самых верных и преданных, от чьего имени как бы и растекался поток информации, забивая всё свободное пространство. Это был ответ на раннюю необъективную биографию, с автором которой велась беспощадная борьба за моральное наследие, причём – насколько можно было понять – критика и публициста А. поддерживала последняя жена кумира, а на стороне Б. выступали самая первая супруга и подавляющее большинство прежних друзей и приятелей.

      Цель казалась ясной, но мне нужна была свобода от обычной будничной работы в газете, отнимавшей так много сил; кроме того отрывки из будущей книги вполне могли подойти газете, и не стоило пренебрегать покровительством главного редактора во время будущих испытаний, связанных с пристраиванием книги в издательстве. Я не сомневался в его возможностях, и когда идея и план были продуманы и более-менее отработаны, я записался на приём по личному вопросу: так казалось правильнее и логичнее.

      Главный выглядел благодушно, он мирно попивал чаёк и ласково смотрел на меня – будущую надежду журналистики и его личную в частности – возможно, он думал, что я пришёл по поводу квартирного вопроса, что могло быть вполне естественно и объяснимо, ведь я отработал в редакции почти два года, получая одни благодарности и поощрения, и кому как не ему было лучше знать моё положение. Но сейчас он не угадал, и я с удовольствием наблюдал, как уходит его спокойствие и появляется другое – озабоченность и интерес: «Юрий Михайлович, вы, видимо, решили, что я пришёл по поводу квартиры – но это не так. Я не стану долго объяснять и растекаться по древу: я хочу написать книгу, и книгу биографическую – может быть, для вас это странно и неожиданно – но для меня имеет большое значение – и надо же когда-то приниматься за большую вещь? Вы ведь знаете – Р. был кумиром нашей молодости – да и для вас он тоже не пустой звук, и насколько я понимаю, как главного редактора вас тоже могла бы заинтересовать такая публикация – хотя бы отрывков, я не говорю о всей книге. Так что вы могли бы очень серьёзно помочь: у меня скоро отпуск, а перед ним я мог бы оформить творческую командировку – на месячишко – и за пару месяцев я собрал бы материал и ещё через полгодика – представил работу.» – Старик был немного растерян, не такого он ожидал от меня, и внешние изменения на его лице не сразу получили словесную поддержку. Он немного покряхтел, пристально глядя на меня, и потом только начал выцеживать, не спеша и осторожно: «Ну что же, идея интересная, но… что вы будете делать? Нет, я не сомневаюсь в ваших способностях как человека, обрабатывающего информацию, но где вы собираетесь её добывать? Это ведь не так всё просто, это не то же, что подойти к любому прохожему и вывернуть его наизнанку, да и почему вы думаете, что получите всё, что надо?» Здесь уже я вступил основательно и серьёзно: я вывалил на него всю свою жажду, и непонятную тревогу, и готовность работать хоть сутки напролёт, подкреплённую большим разросшимся архивом, в котором давно хранились адреса и телефоны самых близких Р. людей, и сама идея, такая далёкая и сложная, стала