Czarnoksiężnik z Krainy Oz. Лаймен Фрэнк Баум

его переплетаются усталость и горечь, которую он давно привык скрывать.

      Ночь опустилась быстро, и дорога освещалась только резкими вспышками фар встречных автомобилей. Алексей вёл машину механически, почти не обращая внимания на огни и тени, которые мелькали за окнами. Глаза его слипались, и размытые образы плавали перед глазами. Несколько раз он моргнул, глотая зевок, пытаясь прогнать это ощущение вязкой усталости, навалившейся на него всей тяжестью.

      И вдруг… что-то пошло не так.

      Он не помнил, как это началось – то ли мелькнул ослепительный свет, то ли он на мгновение закрыл глаза. Машина потеряла управление, закрутилась, и Алексей услышал скрежет металла, крики, резкий удар. Последнее, что он успел ощутить, – холодная, безмолвная тишина, заполнившая собой всё вокруг, словно мир замер, погрузившись в бесконечную пустоту.

      Темнота сомкнулась над ним, поглощая звуки, мысли, воспоминания. Было странное, неощутимое чувство падения – будто его тело разлеталось на части, а сознание медленно растворялось в этой пустоте, обрываясь, но всё ещё ощущая. Где-то на грани восприятия мелькали образы: старые книги на полках, зелёное кресло, окутанное тенью, лицо женщины, которая смотрела на него с укором и чем-то непонятным, почти забытым.

      А затем – свет. Не яркий и ослепительный, а мягкий, почти приглушённый, похожий на блики, которые пробиваются сквозь густую листву. Алексей ощущал, как его сознание возвращается, будто его вытягивали обратно, шаг за шагом вытаскивая из тьмы.

      Когда он открыл глаза, то увидел белые стены палаты, услышал приглушённые голоса медсестёр, которые что-то тихо обсуждали в коридоре. Внутри него всё перевернулось: то, что казалось ему сном, начало распадаться, словно песок, оставляя лишь лёгкое, но настойчивое чувство тревоги, как будто он забыл что-то важное.

      И, как вскоре выяснилось, мир, к которому он вернулся, уже не был таким, каким он его знал раньше.

      Глава 1. Больница.

      Первые минуты после пробуждения из комы были словно в тумане. Алексей с трудом открыл глаза, чувствуя, как солнечный свет скользит по его лицу, разбиваясь на десятки мерцающих бликов. Всё вокруг казалось неестественно тихим, будто всё вокруг затаило дыхание ожидая его пробуждения.

      В палату вошли медсёстры и врач с уставшими глазами. Смотря на Алексея, они обменивались короткими взглядами, и хотя всё выглядело обычно, что-то в их поведении казалось странным – слишком смазанным и нечётким, немного скованным. Алексей чувствовал, будто не мог сфокусироваться на их лицах; они были как смазанные картинки, едва различимые.

      Когда врач и медсёстры ушли, он стал оглядываться, осматривая палату. Сначала всё казалось вполне обычным: белые стены, блеклая занавеска на окне, стандартные приборы, мирно отсчитывающие его сердцебиение. Но потом он заметил маленькие детали, которые не укладывались в знакомые рамки. На подоконнике лежала старая газета с датой… будто из прошлого, словно он пропустил несколько месяцев или лет. Статья на первой полосе рассказывала о событии, которое он помнил совершенно иначе. Пытаясь прочитать, он ощущал странную путаницу в мыслях, как будто текст менялся прямо на глазах, ускользая от понимания.

      Часы над дверью показывали странное время – не привычное, где указаны час и минуту, а с какими-то случайными, незакреплёнными цифрами, меняющимися хаотично, как если бы время просто текло само по себе, не следуя законам. "Видимо эти часы сломаны" – сказал он себе, но тревога уже начала пробираться внутрь.

      Позже, когда пришла медсестра, он решил задать простой вопрос:

      – Как долго я был без сознания?

      Медсестра улыбнулась, но её улыбка была какой-то странной – словно едва касалась губ, а глаза оставались холодными и безжизненными.

      – Несколько недель, доктор Вердин. Вам нужно было время, чтобы восстановиться, – ответила она, отводя взгляд.

      Его насторожил её голос: в нем была неуверенность, как будто она сама не до конца верила в свои слова. Алексей ещё раз оглянулся вокруг, отмечая, что ещё кажется не таким, как должно быть. На тумбочке у кровати лежал стакан с водой. Он взял его, чувствуя, как его пальцы зарываются в гладкий стеклянный бокал. Но, глотнув воды, он почувствовал странный привкус – едва уловимый, немного металлический, как будто вода долго стояла в железной посуде и часть железа перешла в воду, но вода на вид была кристально чистой и прозрачной.

      В палату заглянул молодой ординатор, которого он прежде не встречал, и приветливо, хотя и несколько робко, кивнул ему. Алексей не придал бы этому значения, но спустя минуту ординатор снова зашёл, как будто увидел его впервые и не вспомнил, что уже заходил. Это повторилось несколько раз – парень приходил и уходил, каждый раз немного сбивчиво здороваваясь, как будто врач был новым пациентом, и каждый раз оставляя в воздухе ощущение лёгкой странности.

      На следующий день Алексей решился встать и пройтись. С трудом, покачиваясь, он вышел из палаты в длинный коридор. Снова что-то не так: стены были чуть светлее, чем он помнил, и таблички на дверях выглядели странно, как будто их надписи изменялись в зависимости от