Месть предателя. Фридрих Незнанский

прилетел? Какой самолет? Вы не знаете какой? — услышал прямо за своей спиной чей-то взволнованный голос Гордеев.

      Ответа не последовало.

      — Какой самолет прилетел? Какой?.. — послышался тот же вопрос, но уже где-то слева от Юрия.

      Гордеев обернулся. В пяти метрах от себя он увидел невысокого полноватого человечка с лысиной на затылке. Тот растерянно озирался. По его виду можно было легко догадаться, что он впервые встречает кого-то из-за границы и то ли от волнения, то ли от радости, а может, и от жары забылся и не знает, что делать дальше.

      — Сюда все прилетают, — смилостивился кто-то из толпы. — В центре зала есть табло. На нем все написано.

      — И справочная есть… — добавил кто-то другой.

      Человечек открыл было рот, но, так и не сказав больше ни слова, кивнул, развернулся и бросился к центру зала.

      Гордеев проводил его глазами.

      «Ошалел, наверное, от счастья», — подумал он, но уже через секунду другой голос, раздавшийся опять же у него за спиной, изменил течение его мысли.

      — Вот уж не думала, что меня будут встречать, повернувшись спиной, пусть даже и очень-очень широкой, — услышал Юрий знакомый голос.

      Обернулся и обомлел. Перед ним стояла Стелла. Конечно, она, но… немного другая.

      Две недели, которые Рогатина провела на болгарском черноморье, изменили ее внешность. Она слегка похудела, покрылась ровным бронзовым загаром, ее длинные русые волосы выгорели и стали совсем светлыми. От ежедневных дальних заплывов улучшился мышечный тонус — Стелла постройнела, ее талия стала осиной. Последнее отметил не только восхищенный Гордеев, но и несколько человек ближневосточной наружности. Они рассматривали ее масленистыми, липкими глазками и звонко цокали языками: Стелла была в опасно коротком шелковом платье с открытой спиной.

      — Или ты встречаешь кого-то другого? — спросила она, внимательно глядя на растерявшегося Юрия. В глазах была напускная строгость. Однако через секунду Стелла не выдержала и рассмеялась. Замешательство Гордеева ее позабавило.

      — Это тебе, — сказал, улыбаясь, Гордеев и вручил Стелле букет.

      Она звонко чмокнула его в щеку и повисла у него на шее.

      — Тебе не тяжело? — поинтересовалась лукаво.

      — Ты — ноша, которая не тянет…

      — Пока… не тянет, — улыбнулась Рогатина.

      В машине Стелла рассказывала о своем отдыхе, и ее рассказ был хаотичен. В нем нельзя было углядеть хотя бы какую-то последовательность. Случившееся с ней в начале поездки сменялось тем, что происходило в конце. Время от времени она повторяла: «Жаль, что ты этого не видел».

      — Ну а как в Варне? — где-то уже на полпути к Москве поинтересовался Гордеев.

      — Как в Одессе. Полно наших. Русская речь на каждом шагу…

      — И русский мат… — рассмеялся Гордеев.

      — И русский мат, — согласилась Рогатина.

      — Куда ж без него!

      Стелла уже собиралась