Когда он проснется. Фридрих Незнанский

видела на общих лекциях. Он ей в общем-то нравился, хотя более «продвинутые» по части общения с противоположным полом девчонки с их курса считали его «ботаником», думающим только о занятиях. В отличие от них, Оля иногда мечтала когда-нибудь с ним познакомиться. И вот…

      — Начался вселенский потоп? — сочувственно улыбаясь, спросил Костя.

      — Да, что-то вроде, — буркнула Оля.

      Оттого что ее застукали в таком неприглядном виде, ей хотелось провалиться сквозь землю.

      — Кажется, мы вместе учимся в третьей группе? — спросил он. — У тебя неприятности?

      — Нет, ничего особенного, — поспешно ответила она и поднялась, чтобы уходить.

      — Ты торопишься? А я хотел предложить тебе зайти в буфет, выпить кофе, съесть по сосиске. Ну как?

      Оля на секунду заколебалась. В свете предстоящего семейного скандала рано возвращаться домой совершенно не хотелось.

      — Ты всегда так внезапно исчезаешь, что за полгода у меня сегодня впервые появилась возможность с тобой познакомиться, — не то шутя, не то серьезно сказал Костя.

      Эта фраза оказалась решающей.

      — …»С твоей внешностью…» Мне столько раз приходилось слышать от нее эту фразу, что я про себя думала, будто я карлик или уродец какой-то. Ну ты сам представляешь, когда мать тебе такое постоянно твердит. А дело всего лишь в моем росте. Разве я виновата, что не родилась длинноногой дылдой? У меня рост метр пятьдесят три, ну что с того? Мне же не в гренадеры поступать. А времена, когда билетерши не пропускали коротышек в кино «до 16», давно прошли! У меня такое чувство, будто мать уверена, что из-за моего роста мне уготовано во всем остальном в жизни тоже оставаться «ниже среднего». А это неверие меня убивает, понимаешь?

      Оля быстро освоилась в общении с Костей и теперь вовсю жаловалась ему на мать.

      Костя понимающе кивал. Он не перебивал ее лишними вопросами, давая ей высказаться, выплеснуть свои чувства.

      Оле приходилось громко кричать, чтобы Костя мог расслышать ее за грохотом музыки. Они сидели друг против друга за столиком латиноамериканского бара. Порой им приходилось так близко наклоняться друг к другу, что Оля почти дотрагивалась губами до Костиной щеки.

      «Аррива ва, эль мундо ста де пье! Гоу, гоу, гоу! Оле, оле, оле!» — раздавался из динамиков знаменитый футбольный гимн Рикки Мартина, заглушаемый зажигательным соло на трубе.

      — Два «дайкири», пожалуйста!

      — Рекомендую тартилью с креветками.

      — Ты что больше любишь, оливки или маслины?..

      — Оливки есть с лимоном и с чесноком, вам какие?

      «Какое потрясающее чувство, — думала про себя захмелевшая с непривычки после одного-единственного коктейля Оля. — Еще утром я его совершенно не знала, а теперь могу рассказать ему то, что никогда никому не рассказывала, словно он для меня самый близкий человек на свете…»

      — Смотрел летом чемпионат по футболу?

      — Конечно. Неужели ты тоже?.. За кого болела?

      —