Очередь. Юлий Крелин

покоя, опасается новаций, да, да, не торопится. А тут машина! Может, все-таки торопится? А? Кто ж его знает. Мещанин ни с чем не борется. Но ведь если борешься с кем-то, с чем-то, идешь супротив чьей-то мысли, это уже не собственная позиция, а просто античья-то позиция. Нет личностной самостоятельности».

      Эти сомнительные – Лариса понимала – да и не очень стройные, резонерски самодовольные мысли были прерваны еще одним подъехавшим, также, очевидно, будущим очередником.

      Сколько ж их, узнавших еще неизвестное! Несть им числа.

      У домика сбились в группку несколько энергичных молодых людей, так сказать, оргкомитет. Они-то и решали все вопросы.

      – Я думаю, товарищи, чтоб проще следить за очередью, за порядком, разобьемся на сотни.

      – Точнее?

      – У каждой сотни – свой организатор. Он следит за порядком, проверяет, держит список. Наделен не державной, но общественной властью.

      – Это правильно. Чтоб очередь не расползалась. Чтоб не занимали место и не уходили невесть куда. Чтоб все постоянно на виду были.

      – Разумеется. У сотенного списочек, и он с помощниками – их тоже выберем – время от времени неожиданно будем проверять.

      – Правильно. Скоропостижно.

      «Вот этот врач», – решила Лариса, прислушавшись к речам отцов – пионеров очереди.

      – Если кого-то не оказалось на месте, вычеркиваем. Все дружно одобрили.

      – Значит, есаулы будут… – не выдержала Лариса. Никто не отреагировал на ее неуместный, разумеется, юмор.

      Лариса подумала о Стасе. Он бы, конечно, что-нибудь ввернул. Вспомнил бы, как принято у их поколения, Остапа Бендера, вернее, его родителей – Ильфа и Петрова. Может, вспомнил бы митинг, посвященный открытию в городе первой трамвайной линии. Стас оценил бы Ларисину реплику: «В толпе внезапно послышался громкий смех Остапа». Это в ответ на речь одного из отцов города: «Трамвай построить – это вам не ешака купить». Действительно, слова Ларисы были сродни одинокому смеху Остапа.

      Никто не отреагировал. То ли не обратили внимания, не расслышали, то ли не до юмора им было в столь ответственный момент.

      – Вычеркиваем обязательно. – Этот «отец» очереди посуровел, все-таки расслышал, наверное, неуместную реплику неизвестно откуда свалившейся на них женщины. – Значит, так: считаем, и первая сотня сразу же выбирает своего сотенного, затем переходим к следующей группе, сотне. Так? Так. И так далее.

      Оргкомитет, инициативная комиссия – как их еще можно назвать? – со списком в руках пошла считать своих людей, так сказать, по головам. Отсчитали сотню – собрание, выборы. И дальше.

      Лариса попала в четвертую сотню. Однако уже вечером, при повторном пересчете, недосчитавшись многих, провели быстрое перераспределение, и Лариса оказалась в третьей.

      «Хорунжий» их стаи понравился ей. Это был относительно молодой, энергичный человек, работавший где-то в институте научным сотрудником, мужик явно технического