Перебежчик. Фридрих Незнанский

никого не защитил, но уже, похоже, кое-кого замочил, – признался я вполголоса, поскольку услышал, как Катя вышла из ванной.

      – Смеешься? – спросил он недоверчиво.

      – Плачу, – ответил я. – И при этом недоумеваю. Но подробности, если можно, потом. Словом, у меня к вам просьба: нет ли сообщений о найденном трупе на пересечении Садового и Новослободской на территории стройки, в сторону центра, рядом с перекрестком? И работают ли на этом объекте люди, ну… строители?

      – Понятно, – сказал он озадаченно. – Об этом лучше бы спросить в конторе Славы Грязнова, но, боюсь, он замучает тебя вопросами. Как замучил меня претензиями, почему я так легко тебя отпустил.

      – И он был прав, – заметил я.

      – Ты дома? – спросил Александр Борисович. – Я тебе перезвоню, как только что-то узнаю.

      – Нет, не дома, – сказал я, взглянув на насторожившуюся Катю. – Заодно проверьте, пожалуйста, не прослушивается ли этот телефон. – И продиктовал ему номер, виновато глядя на хозяйку квартиры. Все равно этот номер мои «доброжелатели» уже знали.

      – А где… – голос Турецкого дрогнул. Он не договорил. Похоже, был недоволен, что я влип в какую-то историю, едва лишился его покровительства. Впрочем, врожденная интеллигентность не позволила ему договорить вопрос: «А где ты находишься?» О моих отношениях с Катей он знал.

      – Это перед кем ты отчитываешься? – спросила Катя, едва я положил трубку.

      – Перед бывшим начальником. Перед Александром свет Борисовичем. Он, кстати, передавал тебе привет.

      – Только не ври, – сказала она строго, проявляя присущие ей интуицию и аналитические способности.

      – С чего ты решила, будто я вру? – обиделся я.

      – Говоришь неправду, – смягчила она формулировку. – Хотя бы потому, что он настоящий джентльмен. Откуда ему было знать, что, раз ты не ночевал дома, значит, был у меня, а не у кого-то еще? Передавая мне привет, он поставил бы тебя в неловкое положение.

      В ответ я только развел руками.

      3

      Через час я приехал на эту чертову стройку. Леха лежал там, где я его оставил. Толстый ржавый гвоздь, который вошел под затылком, вылез над кадыком. Возле него хлопотали следователи из ГУВД, осматривали, вынюхивали, фотографировали, составляли протокол. Никаких строителей там не было и в помине.

      Грязнов Вячеслав Иванович лично почтил своим присутствием место убийства, поскольку Турецкий попросил его об этом в телефонном разговоре.

      – Шито белыми нитками, – прервал он мои объяснения, больше походившие на оправдания. – Доску с гвоздем явно потом подложили. Видишь, она сухая, а нижние – сырые. Причем насквозь. Дождик шел, когда ты с ним тут возился? – спросил он.

      – Шел, – ответил я, не скрывая облегчения.

      – А потом перестал, – кивнул Грязнов. – Вот такие дела, господин адвокат. В сорочке вы родились. Теперь бы узнать, когда и отчего он на самом деле помер… Уж больно аккуратно лежит. Как в гробу. И ручки очень уж картинно раскинул. Тебе не кажется?

      – Похоже на то, Вячеслав Иванович, – поднял голову