Немного о героях. Константин Бояндин

лаз свет.

      Всё-таки он не доверял магии. Привыкнув к медитации и приносимым ею состояниям разума, близким к божественности (или к таинственной нирване, как говорили приверженцы одного из сравнительно новых учений), он так и не проникся доверием к иным нематериальным воздействиям. Что бы ни говорили, а постоянство – великое благо, консерватизм – лучшее лекарство. И всё же времена меняются, и надо приспосабливаться к ним.

      Была ночь; писцы теперь заняты набором матриц – у них новая работа – сидеть здесь, в подвале, занимаясь переносом бесценных сокровищ мысли на бумагу – и производя не одну-две копии в год, как раньше, а десятки тысяч в неделю. Благое дело, если пустить на нужды веры. А если на другие нужды?

      Библиотекарь вздохнул, мысленно проклял радикулит, донимавший третий десяток лет и склонился над полкой, где лежали самые древние, едва сохранившиеся манускрипты. Им первым идти в размножение, и после этого – в музей. Посланцы Магической Академии долго говорили с настоятелем, уговаривая его перенести всё в форму килианов, записанных сцен – со звуком, движением и, как говорят, даже с осязательными ощущениями.

* * *

      Настоятель, понятное дело, отказался… лишь когда память людская не сможет долго хранить изображения, тело – помнить фигуры танцев и ритуальных движений, а слух – мелодии и слова, только тогда он даст разрешение на это. Так что его, библиотекаря, вотчина, будет первой, что сдастся прогрессу.

      …Ему всё еще не спалось, и библиотекарь извлёк один из самых ветхих свитков, помещенных «истор. зам.», развернул его, действуя руками с величайшей осторожностью, и принялся читать. Шорохи, стоны сквозняка и однообразный звон капающей воды сопровождали его.

* * *

      «Когда Люди ещё не являлись признанной и могущественной расой, были их империи мелки и занимались бесконечным выяснением отношений друг с другом. Князь Терсомил, по прозвищу Чародей, правил в те дни северной окраиной Змеиного острова. Его другом и соратником был молодой, но могущественный маг Динсавир, который прославился тем, что в считанные месяцы избавил остров от красного мора, ниспосланного небесами за нечестивые деяния».

* * *

      Быстрые лёгкие шаги взлетели по длинной парадной лестнице и оборвались так же неожиданно, как и возникли. Динсавир из Менрилла со вздохом погасил горелку и повесил фартук на место. Воистину, сегодня не получится заняться делом. Впрочем, когда визит наносит сама Ирлиан, огорчаться нечему.

      Ирлиан была дочерью первого советника князя Терсомила, Гинна из Лиддона. Советник был известен раздражительностью и мстительностью, и на дух не переносил магов. Так что, несмотря на взаимную привязанность Ирлиан (что была полной противоположностью отцу) и Динсавира, их совместное будущее было, мягко выражаясь, неопределённым. Динсавир не раз думал об этом, но всякий раз ничего хорошего не приходило в голову. Впрочем, в смутные времена, когда человек человеку – волк, трудно надеяться, что представитель столь противоречивой профессии, как маг, мог бы рассчитывать на личное счастье и всеобщее уважение. Скорее наоборот.

      Даже спасение родственников самого Гинна от лихорадки Церх (которую здесь называли красным мором и лечили, преимущественно, молитвами) не повлияло на настроение вельможи. Жадный до денег и недоверчивый ко всем, кто был ему неподвластен, он по-прежнему в упор не видел молодого мага. Такова жизнь…

      Впрочем, как крайнее средство, оставалось совместное с Ирлиан бегство.

      Правда, сейчас, когда она ждала его за дверью, грустные мысли в голову не шли.

      – Доброе утро, Дин! – Ирлиан возникла на пороге и помахала рукой. – Князь хочет тебя видеть. Что-то очень срочное – он послал особого гонца…

      – А ты отрастила крылья, – подвёл итог Динсавир, – и прилетела сюда первой. Я угадал?

      Ирлиан засмеялась.

      – У князя во дворце много ушей, а язык моего дорогого папы не умеет хранить секреты… Я знала об этом ещё вчера.

      – Что-то стряслось?

      Девушка пожала плечами.

      – Говорят, снова дракон. Сжёг ещё одну деревню. Вся округа переполошилась, требуют, чтобы что-нибудь сделали…

      Маг вздохнул. Дракон, что второй месяц опустошал окрестности, вёл себя как-то странно. Обычно его крылатые и огнедышащие сородичи не торопились покидать свои логова далеко отсюда, за безбрежным океаном. Этот же словно задался целью – истребить всё живое на севере острова.

      – И всё же, Ирлиан, как ты здесь очутилась?

      Девушка с невинным лицом извлекла из складок платья короткую палочку, выточенную из очень твёрдого дерева. Несколько рун виднелось на её полированной поверхности.

      Маг вздохнул.

      – Что ни говори, князь умеет хранить свои сокровища. Как ты умудрилась стащить это?

      – Не у него, глупый, – Ирлиан протянула палочку Динсавиру, и тот с кислым выражением лица спрятал её в карман. – У отца. Откуда он её взял, сам спроси.

      Час от часу не легче!

      Первый советник постоянно твердит о своей неприязни к магии, а сам потихоньку