Пленница дождя. Алина Знаменская

Очки придавали ее лицу серьезное, строгое выражение. Она и на фотографии была в очках, и Саше запомнилось ее вдумчивое взрослое лицо.

      – А почему вас это так поразило? – не унималась Саша.

      – Да так… Меня бы мама убила за такое. А Лика жила с бабушкой, и та, видимо, не ругала ее, ничего не заставляла делать. Сама все убирала за ней. Или Лика просто не боялась ее. Не знаю. Но только мыть полы или посуду – это было не для нее, Лики.

      – А как же она в классе дежурила?

      – В классе? Да мальчишки за нее все делали. Дежурили как? Мальчик – девочка. А Лика такая хрупкая, хорошенькая. Никому и в голову не приходило вручить ей тряпку или швабру.

      После встречи с логопедом Саша долго сидела на школьном стадионе и думала. В этой же школе училась ее мать. И все эти женщины были когда-то девчонками. Носились здесь, мечтали о чем-то, влюблялись, ссорились. Оказывается, мать так же, как она, Саша, жила с бабушкой. Только бабушка у нее была другая. Мать Сашиной бабушки. Но этот факт от нее, Саши, скрыли. Умолчали. Значит, бабушке стыдно. Стыдно, что она не воспитывала свою единственную дочь, а переложила этот труд на чужие плечи. А иначе она бы не скрывала, а так бы и сказала внучке. Она предпочла ложь. Она опутала Сашу ложью, липкой, как бумага для ловли мух. Саша и сама научилась врать. Соседям, одноклассникам. Ах, мама пишет письма! Ах, летом она поедет с мамой на море! Ах, мама работает в Монголии, за границей…

      А что она еще могла ответить на вопросы знакомых? Что мать она не помнит, потому что видела ее в последний раз в свои три года?

      …Поезд подъехал к крупной станции. К вагону подбежали мороженщики, торговки рыбой и пивом. В вагон стали подниматься новые пассажиры. Саша тоже вышла на перрон. Сумерки опутывали поезд. Огни вокзала обнадеживающе мерцали. И вместе с прохладным, свежим после душного вагона воздухом к Саше пришло совершенно новое, неожиданное чувство. Она выросла! Она едет одна в другой город! Позади школа, позади все плохое, все, что отравляло ее детство. Впереди может быть только хорошее!

      Она попыталась взглянуть на себя со стороны. Как бы чужими глазами. Как если бы человек видел ее впервые и ничего не знал о ней. Со стороны ей увиделась девчонка среднего роста с короткой стрижкой каштановых волос и внимательным, испытующим взглядом больших глаз цвета темного янтаря. Да, именно так. Саше было очень приятно думать о себе в таких красивых выражениях. Ее карие глаза если и считались таковыми, то потому, что в них в известной степени присутствовал коричневый цвет. Но на солнце и при вечернем освещении этот коричневый щедро отливал желтым, прозрачным. И Саша придумала ему образное сравнение с янтарем. Поскольку янтарь она созерцала ежедневно – бабушка носила бусы для щитовидной железы, кажется.

      Глаза цвета янтаря были обрамлены густыми ресницами, настолько длинными, Саше даже не приходилось их красить.

      Губы у Саши – Ликины. Именно такие губы делают лицо женщины немного детским. Да, губы материны, определенно. Впрочем, человек со стороны, глазами которого Саша пыталась сейчас смотреть, сказал