Мужской гарем. Людмила Милевская

но придется вам подождать, – извинился он на прощание.

      «Ишь ты, извиняется. Ясное дело, звонил сам Самохин», – удовлетворенно отметила Далила, присаживаясь на диван.

      В холле из-за неприемных часов было пустынно. Лишь в кресле под пальмой небрежно развалилась молодая женщина с неестественно рыжими, даже красными волосами.

      «Важная птица, раз пустили ее в роддом в эти часы», – догадалась Далила.

      Красноволосая была дорого и безвкусно одета, из чего Далила сделала вывод, что над ней поработали продвинутые стилисты. Такие «навороченные» дамочки ей никогда не нравились. Она отвернулась, не собираясь завязывать с ней разговор. Но не тут-то было – Красноволосой в молчании не сиделось.

      – Простите, кто у вас здесь рожает? – любезно осведомилась она.

      – Подруга, – нехотя ответила Далила. – Уже родила.

      – Девочку? Мальчика?

      – Если б я знала. За суматохой забыла спросить, а врачи не сказали.

      Красноволосую это сообщение мгновенно взбодрило, словно сигнал трубы кавалерийского коня. Она даже покинула свое «эксклюзивное» кресло и пересела на общий диван, поближе к Далиле.

      – Вы знаете, – затрещала она, закатывая глаза, – здесь такие врачи!

      – Какие? – спросила Далила, смерив задаваку презрительным взглядом.

      Та, запнувшись, продолжила:

      – Нет, я против них ничего не имею, но Кристина, моя сестра, впервые рожает. Ей здесь не место. Я хотела ее увезти обратно в Москву, а она заупрямилась. Представляете, мы уже десять лет живем в Москве, и вдруг сестрица вышла замуж за питерского, а он не хочет в столицу. Кристина живет в Питере, и даже не в центре, в захолустье каком-то. Полный отстой, – наивно пожаловалась Красноволосая петербурженке Далиле.

      – Это ужасно, – саркастично согласилась Далила, окончательно расположив к себе Красноволосую.

      Та, не заметив сарказма, радостно подскочила, воскликнув:

      – Вы тоже москвичка?

      – Неужели это сильно заметно?

      – Конечно! – заверила Красноволосая и тут же переключилась на другое.

      – Какая прелесть, – восхитилась она, уставившись на куртку Далилы. – Армани? Диор?

      Не дожидаясь ответа, Красноволосая бросилась жаловаться.

      – Представляете, – защебетала она, – а мне в последнее время везде облом. В Москве никому верить нельзя. Никому! Купила курточку! Кстати, как она вам?

      Далила смерила женщину безразличным взглядом и не пошла против совести:

      – Так себе.

      – Вот! А я купила! И даже не в бутике. Из коллекции прямо. Втюхали мне. Сказали, что настоящий Диор. Что их всего пять, а в Москве у меня у одной такая. Три штуки баксов за этот хлам отдала! Да я бы шиншиллу реально за такие бабки купила! А тут, какой-то драный нереальный козел!

      – Зачем же вы покупали? – удивилась Далила.

      – Мне же сказали, что в России такая одна, остальные четыре в Лондоне и Париже. И я, кретинка, поверила. И что же! Еду к сестре! Между Питером и Москвой! В захолустном придорожном отстойнике! Меня чуть не сбивает