Сумеречный Дозор. Сергей Лукьяненко

я его подвергаю. – Формулировку сам придумай. Что-нибудь… за многолетний добросовестный труд…

      – Гесер, что там за работа была? – спросил я.

      Гесер замолчал и принялся буравить меня взглядом.

      Не добился результатов и сказал:

      – Когда я все расскажу, ты позвонишь Светлане. Прямо отсюда. И спросишь – соглашаться тебе или нет. Хорошо? Про отпуск тоже скажешь.

      – Что стряслось?

      Вместо ответа Гесер открыл стол, достал и протянул мне черную кожаную папку. От папки ощутимо пахло магией – тяжелой, боевой.

      – Открывай спокойно, на тебя допуск поставлен… – буркнул Гесер.

      Я открыл папку – не допущенный Иной или человек превратились бы после этого в горстку пепла. В папке лежало письмо. Один-единственный конверт.

      Адрес нашего офиса был аккуратно выклеен из газетных букв.

      Обратного адреса, разумеется, не было.

      – Буквы вырезаны из трех газет, – сказал Гесер. – «Правда», «Коммерсантъ» и «Аргументы и факты».

      – Оригинально, – признался я. – Можно открыть?

      – Открой, открой. Криминалисты уже все, что могли, с конвертом сделали. Отпечатков никаких, клей китайского производства в любом ларьке «Союзпечати» продается…

      – А бумага – туалетная! – в полном восторге воскликнул я, доставая из конверта листок. – Она хоть чистая?

      – К сожалению, – сказал Гесер. – Ни малейших следов органики. Обычный дешевый пипифакс. «Пятьдесят четыре метра» называется.

      На листочке туалетной бумаги, небрежно вырванном по перфорации, текст был выклеен теми же разномастными буквами. Точнее – целыми словами, лишь окончания иногда подбирались отдельно, без всякого уважения к шрифту:

      «НОЧНОму ДОЗОРу должно БЫТЬ ИНТЕРЕСНО, что ОДИН Иной РАСКРЫл одному человеку всю правду об ИНых и сейчас собирается сделать ЭТОГО ЧЕЛОВЕКа ИНЫМ. доброЖЕЛАТелЬ».

      Я бы засмеялся. Но почему-то не хотелось. Вместо этого я проницательно заметил:

      – Ночной Дозор – целыми словами написано… только окончания поменяли.

      – Была такая статья в «Аргументах и фактах», – пояснил Гесер. – Про пожар на телебашне. Называлась «НОЧНОЙ ДОЗОР НА ОСТАНКИНСКОЙ БАШНЕ».

      – Оригинально, – согласился я. От упоминания башни меня слегка передернуло. Не самое было веселое время… и не самые веселые приключения. Всю жизнь меня будет преследовать лицо Темного Иного, которого я в Сумраке сбросил с телебашни…

      – Не кисни, Антон. Ты все делал правильно, – сказал Гесер. – Давай к делу.

      – Давайте, Борис Игнатьевич, – старым «штатским» именем назвал я шефа. – Это что, всерьез?

      Гесер пожал плечами:

      – Магией от письма даже не пахнет. Либо его сочинял человек, либо способный Иной, умеющий подчищать свои следы. Если человек… значит, и впрямь существует утечка информации. Если Иной… то это совершенно безответственная провокация.

      – Никаких следов? – еще раз уточнил я.

      – Никаких. Единственная зацепка – почтовый штемпель. –