Лето ночи. Дэн Симмонс

полосы в поисках колонки «Книжного обозрения».

      – Это за прошлое воскресенье? – спросил он.

      – А ты что думал, за сегодняшнее? – ухмыльнулся Старик.

      Дуэйн молча пожал плечами и углубился в чтение. Почти вся колонка была посвящена книге Уильяма Ширера «Взлет и падение Третьего рейха» и нескольким другим изданиям на ту же тему. Возможно, это было связано с тем, что буквально на днях в Буэнос-Айресе схватили еще одного военного преступника – Адольфа Эйхмана.

      – Я, вообще-то, не собирался… гм… возвращаться так поздно… – прочистив горло, заговорил Старик. – Но какой-то долбаный профессор из Брэдли, которого я встретил в маленькой пивнушке на Адамс-стрит, затеял со мной спор о Марксе, и я… ну, в общем, сам понимаешь. Как дома? Все в порядке?

      Дуэйн кивнул, не поднимая глаз.

      – Тот солдат переночевал у нас или нет? – продолжал расспрашивать отец.

      Дуэйн оторвался от газеты:

      – Какой солдат?

      Старик снова потер щеки и шею, очевидно пытаясь отделить фантазии от реальности.

      – Гм… Помню, что я подвозил какого-то солдата. Подобрал его около моста через Спун. – И он опять принялся тереть щеку. – Ты же знаешь, обычно я не пускаю в машину всяких халявщиков… но тут как раз начался дождь… – Он замолчал и оглянулся, как будто ожидал, что солдат все еще сидит в пикапе. – Да, да, теперь я все припоминаю. Он за всю дорогу не сказал ни слова. Только кивнул один раз, когда я спросил, не демобилизовался ли он. Будь оно проклято, я все время чувствовал, что что-то с его мундиром не то, но я был… э-э-э… слишком устал, чтобы обращать внимание на странности.

      – А что за странности? – тут же поинтересовался Дуэйн.

      – Его обмундирование… Понимаешь, оно было каким-то допотопным. Даже не форма времен генерала Эйзенхауэра, а… знаешь, такая старинная шинель… да, да, коричневая шинель… и еще фетровая шляпа с полями времен испано-американской войны. К тому же ноги у него были в обмотках.

      – В обмотках… – повторил Дуэйн. – Ты имеешь в виду такие, что носили пехотинцы в Первую мировую войну?

      – Угу, – кивнул Старик, привычно пожевывая ноготь на указательном пальце, что свидетельствовало о недоумении и напряженной работе мысли. – Вот именно. Все говорило о том, что солдат участвовал в той войне… обмотки, высокие башмаки – тогда носили такие тяжелые, подбитые гвоздями, – фетровая шляпа… и даже офицерская портупея. Но при этом парень был слишком молод, чтобы и в самом деле служить в армии все годы. Похоже, он просто вырядился в мундир своего дедушки или возвращался домой с какого-нибудь маскарада. – Старик пристально посмотрел в глаза Дуэйну. – Так он остался позавтракать?

      Дуэйн покачал головой:

      – Никто не приходил сюда прошлой ночью. Ты, должно быть, высадил его где-нибудь по дороге.

      Старик на миг сосредоточился на этой мысли, затем энергично затряс головой:

      – Нет-нет. Я уверен, что солдат сидел в кабине рядом со мной, когда я поворачивал на подъездную