Лето ночи. Дэн Симмонс

мы крадем у наших детей пространство

      У мальчишек (и почти всех девчонок) в Элм-Хейвене летом 1960-го был очерчен свой радиус для развлечений, в пределах которого они разъезжали на велосипедах.

      Если объехать весь городок Элм-Хейвен – получалась где-то миля. Если ехать на восток от города мимо бара «Под черным деревом», через холмы и в леса к Дохлому ручью у подножия холма и к кладбищу Святого Креста Господня на вершине следующего холма – получалось чуть больше полутора миль по гравийной дороге. До располагавшейся дальше фермы дяди Генри и тети Лины – две мили без особого напряжения, еще через полмили – дом Дуэйна Макбрайда. Если пройти за кладбище Святого Креста Господня и около мили шагать по лесу – попадешь в заброшенные каменоломни, прозванные Козлиными горами, еще две мили по дремучему лесу – выйдешь на загадочную Цыганскую дорогу.

      Милях в четырех, в основном по гравийной дороге, располагался Каменный ручей, где ребята плавали на глубине под однополосным автомобильным мостом (это там водились раки). Плевое дело. В четырех-пяти милях по той же дороге от Каменного ручья – национальный парк Джубили, путешествие туда на велосипеде занимало целый день, потому что надо же было еще успеть поиграть, побродить по окрестностям, погрозиться сигануть с высоченной скалы Писающих влюбленных[2], которую мальчишки прозвали так, потому что Харлен как-то с нее помочился.

      Родители с утра не спрашивали, куда направляются дети, а дети им не рассказывали. Правильная политика.

      Таким образом, в любой отдельно взятый летний день территория, на которой эти ребята из Элм-Хейвена могли играть без присмотра (если погода годилась для езды на велосипеде), достигала в поперечнике десятка миль, а путь туда-обратно составлял двадцать миль. С 1960 года ситуация несколько изменилась.

      Я пытался найти какие-нибудь надежные социологические данные о том, насколько именно за последние три-четыре десятилетия сократилось пространство, в котором могут свободно перемещаться дети восьми-двенадцати лет, но, даже воспользовавшись помощью гораздо более продвинутых в смысле поиска пользователей с моего интернет-форума, сумел выяснить очень немногое. Приходится руководствоваться личными наблюдениями и историями из жизни других, а подавляющее большинство утверждает, что в двадцать первом веке дети практически сделались пленниками в собственных домах и дворах, пленниками составленного их родителями расписания.

      Передо мной интересная статья Санфорда Гастера «Доступ городских детей к своему району: как он изменился за несколько поколений» в двадцать третьем выпуске журнала «Среда и поведение» за январь 1991 года.

      Как и следует из названия, статья рассказывает о том, что за три поколения американские дети потеряли «пространство, в котором можно свободно перемещаться», но посвящена она городским детям и рассматривает поколения, жившие, в частности, с 1915-го по 1976-й в районе Инвуд на севере Манхэттена. Очевидно, что жизнь манхэттенских детей, скорее всего, не имеет никакого отношения к той свободе, которой пользовались

2

Имеется в виду скала Прыгающих влюбленных (Lover’s Leap), названная по легенде о спрыгнувшей и разбившейся паре. Скала эта находится не в парке Джубили, а в парке Старвед-рок; именно этот парк фигурирует и в тексте романа. Однако рядом с Бримфилдом (реальный прообраз Элм-Хейвена) расположен не парк Старвед-рок (до него полтора часа езды на машине), а именно парк Джубили.