Хижина дяди Тома, или Жизнь среди униженных. Гарриет Бичер-Стоу

в кресле, не поднимая головы от письма.

      – Гейли? А кто он такой и что ему здесь понадобилось?

      – Я вел с ним кое-какие дела, когда был последний раз в Натчезе, – сказал мистер Шелби.

      – И на этом основании он теперь считает себя своим человеком у нас в доме и напрашивается к обеду?

      – Нет, я сам его пригласил. Надо было подписать кое-какие бумаги.

      – Он работорговец? – спросила миссис Шелби, подметив смущенный тон мужа.

      – Откуда вы это взяли, дорогая? – сказал Шелби и взглянул на нее.

      – Да, собственно, ниоткуда. Просто вспомнила, как Элиза прибежала ко мне после обеда, расстроенная, вся в слезах, и уверяла, будто бы она слышала, что работорговец предлагал вам продать ее мальчика. Такая чудачка!

      – Она слышала? – повторил мистер Шелби и несколько минут не отрывал глаз от письма, не замечая, что держит его вверх ногами.

      «Рано или поздно это выяснится, – думал он, – лучше уж признаться сейчас».

      – Я отругала Элизу, – продолжала миссис Шелби, расчесывая волосы, – и сказала, что вы никогда не ведете дел с подобными людьми. Ведь вам и в голову не придет продавать наших негров, особенно в такие руки.

      – Да, Эмили, – сказал ее муж, – до сих пор не приходило. Но теперь дела мои складываются так, что ничего другого не придумаешь. Кое-кого придется продать.

      – Этому человеку? Немыслимо! Мистер Шелби, да вы шутите!

      – К сожалению, нет, – сказал Шелби. – Я решил продать Тома.

      – Как! Нашего Тома? Доброго, преданного негра; который служит вам с детских лет! Мистер Шелби! Вы же обещали освободить его, мы с вами столько раз говорили ему об этом! В таком случае меня ничто не удивит, меня не удивит даже, если вы захотите продать Гарри, единственного сына несчастной Элизы. – В словах миссис Шелби слышались и негодование и горечь.

      – Хорошо, Эмили, узнайте же все до конца. Я решил продать Тома и Гарри. И не понимаю, почему вы считаете меня каким-то извергом! Другие делают это чуть ли не ежедневно.

      – Но почему вам понадобилось продавать именно их? Мало ли у нас других негров, если уж надо кого-то продать?

      – Потому что за них дают самую высокую цену – вот почему. Вы правы, можно было бы выбрать кого-нибудь еще. Этот человек предлагал мне большие деньги за Элизу. Вас это устраивает?

      – Негодяй! – воскликнула миссис Шелби.

      – Я даже не стал его слушать, щадя ваши чувства. Отдайте мне справедливость хотя бы в этом.

      – Простите меня, – сказала миссис Шелби, овладев собой. – Я напрасно погорячилась. Но это так неожиданно! Позвольте мне хотя бы замолвить слово за этих несчастных. Том негр, но сколько в нем благородства, сколько преданности! Я уверена, мистер Шелби, что, если бы понадобилось он отдал бы за вас жизнь.

      – Да знаю. Но зачем об этом говорить? Я не могу поступить иначе.

      – Давайте пойдем на жертвы. Пусть часть лишений падет и на меня. О мистер Шелби! Я всегда старалась, старалась от всей души, как и подобает христианке, выполнять свой долг по отношению