Принцесса стоит смерти. Сергей Лукьяненко

жеста.

      – Я не боюсь.

      Теперь я понял, откуда шел голос – из кольца. Так вот ты какой, драгоценный подарок…

      – Время уходит, и надо спешить. Подумай еще раз – ты не пожалеешь? Я зову тебя в иной мир, на другую планету.

      Наверное, я догадывался об этом всегда. В душе не мелькнуло даже тени удивления. Не было и страха. Жалеть этот мир? Пьяные рожи Графа и Доса? Два года армии, в частях спецназа? Вечерние разговоры родителей – какой прекрасной была наша страна до распада, при Лене… Еженедельный мордобой на незримых границах, делящих город на подростковые районы?

      – Я приду. Я не пожалею.

      Пауза. Молчание, белое и похрустывающее, как стерильный медицинский халат. Секундная пауза.

      – Скажи, ты и правда… помнил меня?

      Ее голос превратился в едва слышный шепот.

      – Да… – Я растерялся.

      – Со мной беда. Большая беда. Ты – последний шанс для многих тысяч… людей. Так получилось. Древний обычай стал преградой на пути зла.

      – Не понимаю, – беспомощно произнес я. – Объясни, что случилось?

      – Время уходит. Ты знаешь, что можешь погибнуть?

      – Да… наверное.

      – Ты придешь?

      – Да! Но как?

      – Сейчас я разобью камень нашего кольца. Он – ключ, закрывающий туннель. Барьер исчезнет, и ты придешь. Но я не знаю, кто встретит тебя на моей планете – враг или друг.

      Почему-то меня удивили слова о «нашем кольце». И так же быстро, как появилось, непонимание рассеялось. Я неожиданно понял: на ее руке – то же кольцо, что и у меня. Кольцо раздвоено, разделено на два мира.

      – Я иду, – просто сказал я. – Иду.

      Камень в кольце вспыхнул ослепительной белой искрой. Зеркальные грани покрыла паутинка трещин. Еще мгновение – и он исчез совсем. А кольцо окуталось золотистым сиянием. Тонкой невесомой пленкой оно растеклось по руке, скользнуло по телу, охватило меня мерцающей пеленой.

      И мир вокруг исчез.

      Я падал. Нет, скорее, летел в невесомости, в бесплотной желтизне, сладкой как мед и теплой как янтарь. Меня раскачивали на огромных нежных ладонях, меня убаюкивали ласковыми прикосновениями. Мир был напоен теплом и покоем, в нем не осталось места для страха или боли. Приветливые голоса шептали что-то доброе, напевали бесконечную гипнотизирующую мелодию. Призрачные тени стремились ко мне, повинуясь едва осознанным мыслям. Тело словно разрасталось, заполняя собой весь этот нереальный мир, превращаясь в прозрачный, солнечно-желтый, пахнущий лимоном и мятой дым; в облачко апельсиновой пыли; в бриллиантовый дождь, падающий на огромный золотистый круг.

      И вдруг, довершая магическое очарование полета, на меня обрушилась волна нестерпимого, сладострастного, выворачивающего тело наизнанку наслаждения. Я бился в судорогах, пытаясь удержать последние, ускользающие крупицы дурманящего нечеловеческого удовольствия. Но янтарный туман уже исчезал, рассеивался, гас…

      Я очнулся.

      Самым неприятным оказалось, что, выйдя из ванной, я не удосужился одеться. Теперь, когда я лежал ничком на каменистой,